— А ты сам? — спросил Маледикт, вытирая пальцы о пододеяльник.
— Нет, — отозвался Янус, хватая Маледикта за руки и поцелуями собирая крошки с его ладоней. — Я слишком хорошо тебя знаю. Я могу быть только твоим возлюбленным.
— Только, — повторил Маледикт. — А разве это не все? Пусть они ухаживают за мной, сколько угодно. А я буду ухаживать за тобой.
В десять часов утра аккуратно подстриженные лужайки и чистенькие дорожки Джекал-парка наводнила знать. Вельможи прогуливались верхом или прохаживались вдоль лавок привилегированных купцов, которым разрешили торговать в месте отдыха. Маледикт, натянув поводья и плотно обхватив ногами бока своего коня, с волнением миновал баррикаду, которая удерживала бастующих антимехаников за пределами парка. Если они, по своему обыкновению, начнут кричать или швыряться камнями…
— Он сбросит тебя, если ты не расслабишься, — нахмурил брови Янус. — Ворнатти обучал тебя танцам, фехтованию и этикету, а про верховую езду забыл?
— Ворнатти пытался, — признал Маледикт.
Янус вздохнул. Придержав свою лошадь, он заставил Маледикта перехватить поводья подальше от головы. — Не держи так крепко.
— Им же не нравится, когда на них ездят, — сказал Маледикт, но усилием воли ослабил хватку. Конь под ним перестал быть комком взбудораженных мышц.
— Так лучше, — похвалил Янус.
— И все-таки я не понимаю, зачем мы ездим верхом, — проговорил Маледикт. — Тем более в такой час.
— Это время, предназначенное, чтобы покрасоваться перед остальными, ты прекрасно знаешь, — объяснил Янус, высвобождая волосы из-под воротника.
— Премного благодарен, я бы предпочел не сваливаться с лошади на глазах у всех, — съязвил Маледикт, но все же последовал за Янусом вдоль живой изгороди. Кусты, постриженные в форме гончих и зайцев, бежали и исчезали из виду по мере продвижения наездников. Впереди тропинка расширялась; на ней маячили господа, прогуливавшиеся в небольших нарядных каретах и верхом.
Неожиданно Янус пустил лошадь затейливым легким галопом. В конце дорожки он манерно остановился. Маледикт продолжал удерживать коня, заставляя его идти нервным шагом. Со всех сторон на него смотрели с удивлением, но он только метал на любопытных гневные взгляды. Худощавый щеголеватый мужчина в камзоле итарусинского покроя громко рассмеялся, сверкнув зубами в опрятном обрамлении усов и бороды, и Маледикт, подстегнув лошадь, догнал Януса.
— И к чему была вся эта демонстрация?
— Брачные игры, — улыбнулся Янус. — Воздух напоен сладостью, повесничают все до одного.
Губы Маледикта тронула нежная улыбка; но тут он проследил за взглядом Януса и обнаружил, что он прикован к двум ухоженным, одетым по последнему слову моды дамам, что прогуливались по боковой дорожке, исподтишка поглядывая на Януса снизу вверх.