Послышался скрип деревянных ступеней; Джилли вздрогнул, но не отвел глаз от закрытой двери. На миг он даже захотел, чтобы Янус оказался здесь и тоже ждал Маледикта в этой полутемной прихожей. Джилли предпочел бы провести самую темную ночь года в объятиях Лизетты — пусть бы ее теплые волосы нежили его, пусть бы продажные ласки изгнали мертвецов из его мыслей. Однако Янус отправился на маскарад в составе свиты короля, а не вместе с Маледиктом. Джилли не сомневался, что улыбку на устах юноши вызвало не ожидание самого бала — а тот простой факт, что в этот вечер он наконец встретится с Янусом, а то вот уже месяц они виделись урывками.
Ступени опять скрипнули. Джилли обернулся и заметил, как скользнула прочь серая фигура. На миг озноб пробрал его до костей: он поверил в существование мертвых всем сердцем, словно дитя. Но это была всего лишь Ливия, украдкой спустившаяся по черной лестнице, чтобы избежать бдительного ока кухарки.
— Ну, что скажешь? — спросил Маледикт, распахнув дверь.
Джилли поежился под взглядом черных глаз, сверкавших из-под маски ворона. Он подумал, как же Маледикт красив, словно видел его впервые. Чувственный рот под черным клювом изогнулся в задорной улыбке, преображая овал лица. На одно умопомрачительное мгновение Джилли показалось, что под маской прячется женщина.
— Что, язык проглотил? — спросил Маледикт; грубоватая хрипотца разогнала едва возникшее видение. Он шагнул ближе, и вороньи крылья, нашитые на одежду, засияли, переливаясь зеленым, золотым и снова черным. Запах пыльных крыльев, смешанный с нежным ароматом сирени, окатил Джилли с головы до ног. Он представил, что целует страстные губы, и внезапная сила влечения заставила его вздрогнуть.
Лизетта часто посмеивалась над ним за любовь к Маледикту, и Джилли позволял ей это, признавая очарование юноши и тот факт, что он ему не принадлежит. Какая сладко-горькая боль. И сегодня вечером впервые Джилли задумался, не сможет ли он все изменить? Задумался, почему зов его сердца и тела так не совпадал с его привычными наклонностями. Джилли положил руки на узкие плечи Маледикта и привлек его к себе; перья зашуршали о ладони.
Маледикт поднял взгляд, вопросительный и нетерпеливый.
— Ну, скажи хоть что-нибудь. Я думал, тебе понравятся перья. А сколько я потратил времени на то, чтобы их собрать. — Джилли воображал, как под его поцелуем унылая гримаса Маледикта преображается в нежную улыбку; впрочем, маска с клювом казалась более чем удачной защитой против подобных поползновений.
— По-твоему, благоразумно выставлять напоказ свою приверженность Чернокрылой Ани? — спросил Джилли вместо поцелуя.