Маледикт встал и вернулся на главную дорожку. Там он рухнул на каменную скамейку, укрытую тоненьким слоем снега. Юноша намочил руки — снежинки таяли, едва касаясь его ладоней, — и умылся.
— Иногда противоядие хуже самого яда.
Джилли тяжело опустился рядом, сердце его разрывалось от противоречивых чувств.
— Я думал, ты умираешь.
— Мы уже обсуждали эту тему, — сказал Маледикт, — и она увела нас… — Маледикт скатал снежок и положил его в рот, точно ребенок. Губы его раскраснелись.
— Увела нас куда? — спросил Джилли. Ему было больно говорить о таком, касаться вопроса их разобщенности, но молчать он не мог — точно так же, как не мог уйти.
— Увела нас с пути истинного, — довершил Маледикт. — Решительно увела с пути. — Уперев локти в колени, он стал разглядывать узоры, нарисованные морозом на земле у их ног. Вороньи крылья, глаза, меч.
— Я целиком принадлежу ему, не забывай. Все, что я делаю, я делаю для него. — Рот юноши скривился, словно этот факт больше не казался ему таким чудесным, как когда-то.
— И он сейчас начнет искать тебя, — добавил Джилли, вставая и подавая Маледикту руку.
Поколебавшись, юноша оперся на руку Джилли. Они пошли к желтому свету свечей и теплу. Ветер доносил голоса, отмеченные печатью страха. Маледикт сказал:
— Кроме того, Джилли, какой же из меня партнер для тебя? Тебе нужна милая девушка, которая будет рожать тебе детей, а не просить убивать их.
Джилли вздохнул.
— Лизетта шлюха, она любит меня ничуть не больше, чем мои деньги; а наша малютка Ливия — шпионка. И все же обе они мне небезразличны. Так что почему бы не добавить к своей коллекции еще и убийцу?
— Ливия — шпионка? — переспросил Маледикт; взор его затуманился.
Джилли прикусил губу; но ведь сказанного не воротишь.
— У нее гораздо больше денег, чем должно быть, и ночами она тайком уходит. А ведь ничего из безделушек или столового серебра не пропадает. Если только она не обворовывает другие дома, она торгует информацией.
— Шпионка, — с досадой повторил Маледикт. — А у нас столько дорогостоящих секретов. — Он побрел по газону, туфли оставляли на инее темные следы. Обернулся и проговорил:
— Быть может, нам удастся извлечь из этого пользу. Не предпринимай ничего конкретного, пока мы не выясним, кто ей платит.
— Данталион, — предположил Джилли.
— Или Безумная Мирабель, или даже Арис, как бы ни претила мне подобная мысль. Надо выяснить.
Джилли кивнул, немного пристыженный тем, что сам не догадался.
Маледикт взглянул на ярко освещенные окна дворца — свет струился подобно замершим молниям. За стеклами угадывались нарядные танцоры, и Маледикт совсем скис. Стоя так близко, они могли расслышать напускное веселье, новые мелодии, выпиливаемые музыкантами, чтобы даже музыка не дала никому вспомнить о смертях Темного Солнцестояния.