Вещи Маледикта посверкивали в тусклом свете, сваленные возле двери. Юноша схватил их и передал Янусу, предпочитая держать меч наготове.
Очутившись под послеполуденным солнцем, Маледикт зажмурился. Гвардейцы возле кареты Ласта вытянулись по стойке «смирно», но при виде обнаженного клинка в руке юноши дружно попятились.
— А где Джилли? — спросил Маледикт. — Я был уверен, что он ждет меня здесь.
Янус помог ему сесть в карету, и Маледикт подобрал ножны, оставленные на сиденье.
Янус велел кучеру трогать и устроился рядом с Маледиктом. Мимо окна проскакал гвардеец, и юноша мгновенно положил ладонь на гарду меча.
— Забирай свои безделушки обратно, — сказал Янус, отвлекая Маледикта от раздумий о побеге и убийстве.
Ему пришлось выпустить меч, чтобы не дать россыпи мелких драгоценных камней и монет раскатиться по полу. Маледикт с недовольным видом принялся сортировать пуговицы и запонки, вытащил из горсти монет булавку для галстука. Карманные часы снова выпали ему в ладонь, и он принялся раскручивать их на цепочке, любуясь игрой света.
— Ты так и не ответил. Где Джилли?
Молчание Януса чуть затянулось — ровно настолько, чтобы заинтересованность Маледикта переросла в беспокойство.
— Янус, говори.
— Я не видел его, — сказал Янус и постучал по часам в руках Маледикта, заставляя их раскачиваться. — Когда Арис сообщил мне о твоем аресте, я отправился в дом на Дав-стрит, чтобы собрать твои пожитки. Особняк оказался пуст. Не осталось ни одной живой души, и в комнатах явно шарили. Твои гроссбухи, разумеется, тоже исчезли. Я говорил тебе, что ты доверяешься не тем людям.
— Джилли, — прошептал Маледикт, и это имя внезапно отозвалось болью в сердце. Ани, отвлеченная от созерцания неба, сунула в рану коготь, изучила ее — и отвернулась: из раны нечего было извлечь. Боль в сердце Маледикта уже уступила место осторожной надежде. Джилли вернется.
— Он сбежал. Даже не сомневайся. Ушел в море, как часто грозился.
Янус наблюдал за перемещениями гвардейцев возле кареты. Маледикт развернул его лицом к себе и вгляделся в невинные голубые глаза. У него сжалось сердце. Роуч, Селия, Элла — все они оказались беспомощны перед Янусом.
— Ты… Ты убил его?
— Да брось, Мэл! — Янус рассерженно сдвинул брови, губы сжались в узкую полоску. — Я молил Ариса отпустить тебя, давал ненавистные мне обещания, которые придется выполнять, а ты спрашиваешь, не убил ли я твоего слугу? Я не убивал. К счастью, он решил, что наш путь слишком суров для его изнеженного сердца.
— Лизетта умерла, — проговорил Маледикт. — Якобы от моей руки. Зачем ты это сделал?