— На твоем лице печать смерти! — сказал я гамлетовским тоном и многозначительно перекрестился.
— Правда?! — Он перепуганно схватился за щеки. Потом суетливо осенил себя три раза крестным знамением.
— Еще пару дней — и ты в аду! Вовочка опустил голову.
— Я и сам это чувствую!
— Ну и что собираешься делать?
— Как что? Не видишь, хочу от нее избавиться?
— От кого?
— От водки, блядь!
Я, нахмурившись, заглянул ему в глаза.
— Ты действительно этого хочешь?
— Да-а-а!!! — Он заорал на весь дом, а потом в ужасном припадке стал царапать ногтями свое лицо, стараясь разодрать его в клочья. — Я не могу больше пить! Сашка, спаси меня от этого пара… ненормального барабашки! Я никогда не буду больше пить! Клянусь!
Он рухнул на пол и стал по нему кататься, а потом принялся со всей силы биться головой о стену, будто пытался проделать в ней дыру. Казалось, весь дом ходит ходуном. Мне с большим трудом удалось его успокоить.
— Ладно, я посмотрю, что можно для тебя сделать, — сказал я. — У меня есть знакомый колдун — он занимается черной магией, сейчас приду домой и ему позвоню. Он может все!
— Позвони, пожалуйста!
— Позвоню, позвоню. Иди, ложись спать. Когда проснешься, все уже будет хорошо.
Вовочка заплакал и, размазывая по щекам слезы и сопли, поплелся в свою комнату. Я видел, как на его рваных тренировочных штанах расползается влажное пятно. Описался. Действительно, пора прекращать не на шутку затянувшийся эксперимент. А то не ровен час…
На следующий день все было кончено. Из крана вновь потекла обыкновенная вода. Вовочкин отец даже расстроился — он уже успел наладить кое-какую торговлишку — продавал водку в разлив у железнодорожной платформы. У него даже появились милицейская и бандитская «крыши».
Постепенно Вовочка стал приходить в себя. Я пригласил врача, и тот помог несчастному совладать с муками жестокого похмелья. Потом я притащил Вовочке много всякой еды.
Через пару дней больной явно пошел на поправку.
— Скажи честно, выпить хочется? — спросил я однажды Вовочку.
— Ни капли! — отвечал он убежденно. — Я с этим завязал раз и навсегда!
— Что ж, тогда слушай… — И я рассказал Вовочке, как все подстроил. Он слушал меня с открытым ртом.
— Во, бля! Вот это да! Вот это эксперимент! Ну ты даешь! Копперфильд! Да тебе за это Нобелевскую премию надо дать!
— Я и сам так думаю! — отвечал я не без гордости. Вовочка на минуту задумался.
— На самом деле я тебе очень благодарен! — сказал он вполне искренне.
Еще через неделю Вовочка был совершенно здоров. Пора было приступать ко второму, главному этапу.