Слезы… Слезы? Чего они стоят? Что они?
Некий выброс энергии? Программа промывания глаз? Вселенская боль? Просто чушь?
Выпить, что ли? И забыться!
Нет, нет, ни в коем случае!
Сначала позвать Вовочку…
А уж потом выпить и забыться!
Я, правда, уже слегка пьян…
Да и Вовочку позвать уже невозможно.
Он слишком далеко…
Тишина. Покой. Идиллия.
Здесь была какая-то необъяснимая нереальная атмосфера оторванности от всего сущего. Все бренное оказалось где-то очень-очень далеко, и мой ремонт, и Петру-хина Аля. Отовсюду и из-под самой земли струилась бурными потоками блаженная восстанавливающая энергия. Она была тихая, мудрая, в меру бодрая и очень родная.
— Так хорошо! Будто и нет в этой жизни никаких проблем! Ничего нет, кроме этой безмятежной наблюдательности! — сказал я с легким привкусом философской задумчивости.
— Будто на юге! — ответил разомлевший Петру-ха. — Так классно!
Наблюдательность — мне это слово очень понравилось. Действительно, не хотелось ничего, даже выпить, мы просто сидели, развалившись, впитывали в себя всю эту энергию, все эти потоки и наблюдали.
Тихо струились воды, так же неспешно в мозг поступали картинки-впечатления. Разговор то засыпал, то возникал парой пустых реплик.
Нас разбудил флегматичный таджик, который с грохотом проволок мимо тележку-холодильник с мороженым. Вскоре в цирке-шапито, что в ста метрах, будет представленье с акробатами, пони и ручным слоненком, и дети, проходя мимо, раскупят предположительно не меньше сотни всяких всякостей в красочных упаковках.
Петруха встрепенулся, откупорил коньяк и разлил по чуть-чуть в пластмассовые стаканчики.
Это была скверная жидкость, хоть и отдано за нее было немало.
Выпили раз и два, залакировали пивком.
Аморфный космический мир потихоньку обрел кости и мышцы, обтянулся кожей, ожил земными пределами, расцвел звуками, загромыхал разными житейскими частностями.
По воде к нашему столику пришвартовалась целая флотилия пластмассовых стаканчиков, окурков и всяких соплей.
— Хорошо сидим! — сказал я чуть погодя, почувствовав, что уже почти возродился — а ведь еще час назад стоял одной ногой в аду. — Ну как тебе эта жизнь?
— Да как сказать? — пожал плечами бестолковый Петруха. — В общем-то ничего, но… но все хуёво! С работой кранты — уволят, наверное, из-за прогулов, да и женился я, скорее всего, зря!
Подошла брюнетка, сменила пепельницу. Я машинально лизнул взглядом кожу ее шеи, тонкую, почти прозрачную, с синими веночками.
Через час Петруха рассказывал мне о сверхъестественных способностях, которые иногда пробуждаются в нем, конечно, после хорошего запоя: