– Но папа попросил приготовить форель и пирожные, – запротестовала девочка, бросившись за ней вдогонку.
– Он сделал это слишком поздно, – безапелляционным тоном проговорила Ортензия. – Я работаю продавцом в магазине синьоры Миранды, а не поварихой в вашем доме. И если твой отец забыл об этом, так я ему напомню.
– Но ведь он же не нарочно, – примирительным тоном заметила Луиджия и, послав Ортензии лучезарную улыбку, протянула ей деньги. – Сегодня здесь больше, чем всегда.
Ортензия бросила на девочку недоверчивый взгляд и, быстро пересчитав купюры, спросила, подозрительно прищурившись:
– С чего бы это? Сегодня праздник, о котором я забыла?
– Я добавила свои карманные деньги, – объяснила Луиджия.
Ортензия кивнула.
– Хорошо, я приготовлю форель и пирожные. Но при условии, что ты будешь мне помогать… и делать это будешь быстро, – властным тоном завершила она.
Луиджия радостно кивнула.
– Я тоже могла бы вам помочь… – решилась нарушить свое молчание Мария.
– Я рассказала Марии, какие вкусные пирожные ты умеешь печь, – живо подхватила Луиджия. – Она тоже, как и я, любит сладкое.
Ортензия бросила на Марию испытующий взгляд, от которого той стало не по себе.
– Американцы любят только гамбургеры, – мрачно проговорила она.
– Вообще-то я русская, – решила внести ясность Мария, – а в Штаты переехала шесть лет назад…
– Это когда я родилась, – вставила Луиджия.
– Да, и Дэвид тоже… Это мой сын.
– Ему тоже шесть лет? Он приехал с тобой? – живо поинтересовалась Луиджия.
Мария смутилась.
– Нет, он остался в Бостоне…
– И, вероятно, не только он… – холодно добавила Ортензия.
Ортензия придирчиво наблюдала за действиями Марии, которая осторожно вынимала из формочек горячие пирожные-корзиночки. Луиджия суетливо бегала вокруг стола, «создавая бурю», как выразилась она сама, для того чтобы корзиночки поскорее остыли и их можно было украсить кремом и цукатами. После недолгих препирательств Марии все-таки удалось убедить строгую венецианку доверить ей приготовление песочного теста. И пока Ортензия отдавала все свое внимание большой мясистой форели, Мария успела приготовить не только тесто, но также и легкий воздушный крем, тайком внеся в них свои коррективы.
Женщины занимались стряпней молча и сосредоточенно, и если бы не беспрерывные вопросы и замечания Луиджии, которая бегала от одного стола к другому, то и дело интересуясь, почему и зачем нужно делать так, а не иначе, и что будет, если все-таки сделать по-другому, то на кухне, словно в химической лаборатории при проведении ответственного опыта, царила бы полная тишина, нарушаемая разве что шумом льющейся из крана воды да стуком разного рода ножей, ложек и венчиков.