Уведомленный об обвинении, я принялся за чтение в понятном настрое, но тут же увидел, что должен, прежде всего, сказать уважаемой Арине Депланьи большое спасибо от всего сердца. Она с горечью говорит о невнимании российских СМИ к выходу томов антологии, о том, что тираж слишком мал. Российская публика, пишет Арина Депланьи, «рискует проспать последний сдвиг тяжеленной глыбы, которую носило волнами весь XX век. Антология, конечно, не глыба, антология – знак, предупреждение; если угодно, «первая ласточка», как ни избит этот образ. Антология составлена русскими, живущими в России, из текстов русских, оказавшихся за границей. И одним фактом своего существования она свидетельствует взаимное притяжение этих двух полюсов Русского Мира – полюсов, отталкивавшихся друг от друга в течение почти сотни лет».
Углубляясь в историю Русского Мира, критик опирается на статью А.И.Герцена «Русские немцы и немецкие русские» и отмечает: «Как и свойственно Герцену, от политики он время от времени переходил к обобщениям и в стан «немцев» записал также французов и пруссаков». В разгоревшемся интересе к обозрению я споткнулся и не мог не оторваться и не поискать место в статье, которое имеет в виду Арина Депланьи. Видимо, место это следующее. А.И.Герцен говорит о тех, кто при подготовке к великому переломному шагу – освобождению крепостных крестьян с землей – может помешать: «Вот кого мы боимся, опять-таки русских немцеви немецких русских;ученых друзей наших, западных доктринеров, донашивающих старое платье с плеч политической экономии, правоведения и проч., централизаторов по-французски и бюрократов по-прусски».
Не знаю, может, слова о «централизаторах по-французски» и позволительно понять как «запись» французов в стан «немцев», но что до «также пруссаков»… Я не один год живу в Берлине, и любой пруссак, скажи я ему, что он – не немец, а если и немец, то лишь благодаря Герцену, придет в недоумение, силясь понять, какой тут подвох. Боюсь, разговор разогреет непопулярную в современной Германии тему крови.
Между тем кровь, в несколько ином смысле, и привлекла в моей повести «Комбинации против Хода Истории» внимание критика:
«У Игоря Гергенрёдера (Германия) в «Комбинации[Название повести – «Комбинации против Хода Истории». «Комбинации» – во мн. ч. (Прим. автора повести Игоря Гергенрёдера).] против Хода Истории» ни царя, ни Бога, а Отечество – в хаосе. Это-то понятно: время действия – 1917–1918 годы, разгул Революции. Насильственная смерть – на каждой странице.
Вот на красного комиссара[Командира, не комиссара. Пудовочкин – командир отряда. См. повесть (Прим. автора – И. Г.).] Пудовочкина совершил покушение подросток. Страшно, что мальчика вскоре постигла кара, но в военное время жестокая расправа над врагом – явление обыкновенное. Однако Пудовочкин, этакий Влад Тепеш 20-х годов, не удовлетворен местью, он собирается проучить всех жителей поселения[В повести: город Кузнецк (Прим. автора – И.Г.).], чтобы максимально обезопасить себя на будущее. Он распоряжается согнать всех пятнадцатилетних мальчишек.