Девушка, кивнув остальным, отбежала несколько в сторону, приблизившись ко мне. Теперь мы стояли рядом , прямо перед Шишигой. С разных боков от нее находились Фокс и Ллиорэль.
Ничего не замечая вокруг, Шишига шагала вперед. Зато у нас теперь был план. Мы решили сыграть на охотничьих рефлексах хвоста.
Ллиорэль неожиданно подпрыгнул и выкрикнул что-то неразборчивое, но задорное – очевидно, какой-то эльфийский боевой клич. Хвост метнулся к нему. Эльф замер.
Зато стали подпрыгивать и шуметь мы с Еленией. Хвост метнулся в нашу сторону, но мы также замерли.
Настала очередь Фокса. Тот сделал шаг к Шишиге, а когда хвост направился к нему, отпрыгнул в сторону и прекратил двигаться. Вновь зашумел Ллиорэль. Затем мы. Потом Фокс.
Но это было уже лишним – хвост, обвив Шишигу вокруг, создал ловушку для собственной хозяйки. Не рой другому яму, как говорится…
Шишига пропала. Очевидно навсегда, потому как ранее он сама говорила, что всякий, попавший в ее мир при помощи хвоста, возвратиться назад не может.
– С победой нас! – отдышавшись, произнес Фокс. – Далеко не каждый маг имеет в своем активе истребленную Шишигу.
– Тем более Королеву Шишиг, – добавил я. – Она у нас, правда, одна на всех.
– Это ничего! Главное, что эльфов больше никто не потревожит, – сказал Эльгосан.
– Ну что ж, не будем тратить время и возвратимся в Старое крыло.
Мы тепло попрощались с эльфом, отыскали Митю (тот так и сидел на том самом месте, где его оставил Ллиорэль) и воспользовались заклинанием возвращения.
Оставалась всего одна дверь.
Впереди – финал.
Но далеко ль до него идти?
Автор.
Ход вел в лес. Это было странно, ведь остальные выходы приводили в поселения других рас.
Мы находились на тропе среди берез. Точнее, на окончании тропы. Она вела только в одну сторону, а посреди леса просто обрывалась.
– Что ж, пойдемте, выбора у нас все равно нет, – рассудил Фокс. Митя перепорхнул ко мне на плечо.
И мы зашагали. Прошло полчаса. Час. Два. Мы устали, тропа тем временем расширялась. Она вбирала в себя небольшие тропки как многоводная река малые притоки. И несомненным было лишь, что та дорожка, по которой шли мы, была основной. Вскоре она превратилась в широкую дорогу, по которой часто ходили и ездили – такой вывод можно было сделать, рассмотрев порядком истоптанную, но успевшую застыть грязь.
Мы шли по пустынной лесной дороге, не заботясь ни о чем, тем более о времени, и негромко переговаривались. Не хотелось нарушать тишину этого леса. Нет, она вовсе не была гнетущей, а скорее успокаивающей и даже убаюкивающей.