Моника выразила опасение, справится ли она.
— Несомненно! Ведь принцип «Люби ближнего, как самого себя» не так уж трудно вселить в душу ребенка. Было бы желание. А больше ничего и не надо.
В конце концов Моника согласилась. Но на ее миловидном лице я заметил какое-то сомнение.
— Скажите, Моника, что вас смущает? — поинтересовался я.
— А вы обещаете, что потом я буду свободна и мне разрешат вернуться на Эссекибо? — спросила она чуть дрогнувшим голосом.
Я дружески посмотрел на нее.
— Разумеется, вы ведь не заложница, вы совершенно свободный человек! Я лишь прошу вас остаться с нами до тех пор, пока у нас будут находиться доги плантатора Риддербока из Вольвегата.
— А если им придется навсегда остаться в Гвиане?
— Почему?
— Если его превосходительство ван Хусес не выполнит условий и не пришлет требуемое вами письмо?
— Дорогая Моника! Вы имеете дело с честными людьми; нам, правда, приходится убивать врагов, но только на войне, а с детьми и очаровательными девушками мы не воюем…
Спустя несколько часов море начало менять цвет, превращаясь из чисто голубого в желтоватое, — верный признак того, что мы подходили к устью Ориноко. Я велел пригласить к себе плантаторов.
Минхер Зеегелаар, казалось, был спокоен и, похоже, смирился со своей участью, зато истеричный Рейнат не переставал возмущаться и кипятиться. Я в нескольких словах обрисовал им ближайшее их будущее: им придется побыть гостями Оронапи, благородного вождя варраулов на острове Каииве, а их дети под опекой Моники ван Эйс поплывут с нами в Кумаку.
— Я протестую! — вскричал Рейнат. — Я не согласен на разлуку с детьми!..
— Прошу не забывать, — возразил я спокойно, — что вы здесь всего лишь пленник-заложник и свои желания можете оставить при себе…
— Это произвол! Это варварство!..
Спустя несколько часов мы вышли к главному, южному, устью Ориноко, достигавшему в этом месте около сорока миль в ширину. Южный, видный нам берег реки, воды которой здесь перемешались с соленой, морской, густо порос суровой растительностью, называемой в этих местах мангровой. И лишь за полосой этих зарослей, наполовину стоящих в воде, клубились настоящие тропические джунгли, которые на нижнем берегу Ориноко были особенно дикими и буйными.
Ночью начался прилив, и течение понесло мощные потоки воды в верховье реки. Мы не преминули этим воспользоваться и, когда наступил рассвет, увидели вдали мыс острова Каииве и деревню варраулов, селение вождя Оронапи.
Лодки на швартовых подтащили шхуну к берегу.