— благородной и насыщенной исторической памятью днем, высокомерной и чувственной ночью. Я изучил несколько путеводителей, побывал в музее Орсе и в Лувре, отведал роскошные блюда у Додена Буффана и заглянул в пару пивных, восхитился терпением водителей такси, преодолевающих совершенно невозможные пробки, улыбнулся длинноногим парижанкам на Елисейских полях, одарил монетками певцов в метро, нырнул в электронное царство ночных клубов и, изрядно перебрав в одном из них, завершил ночь с какой-то англичанкой, хотя не помнил даже, когда успел пригласить. Приподняв на рассвете простыню, я изумился: как мог я забыться до того, чтобы оказаться в объятиях брюнетки? Скольких женщин приводил я к себе после вечеринок в Нью-Йорке, не отдавая себе в том отчета и почти не желая этого? Я вел себя как последняя скотина, самый равнодушный из всех мерзавцев. А почему? Отвергнув белый порошок, я нашел в алкоголе не столь опасного друга, который тем не менее толкал меня на постыдные авантюры. Номер носил все следы бурной ночи, но девушка удалилась очень скромно, не назвав своего имени и воздержавшись от глупых обещаний, — только нежно поцеловала меня на прощанье. Это была очередная случайная связь, каких было множество после моего расставания с Морин и с ее мерзким порошком. Как случалось уже не раз, я дал себе зарок больше так не напиваться.
Прошло два дня, и я, угрюмый с похмелья, похоронил отца в присутствии одних только могильщиков. Когда они стали опускать гроб, я попытался разглядеть, где покоится мать, но в темноте ничего не было видно. Могила была огромная, готовая принять целые поколения покойников, и абстрактное представление о смерти внезапно обрело для меня ужасающую материальность.
Дав две купюры славным малым в синих комбинезонах, которые делят с нами скорбь и несут наши гробы, я отправился в «Риц», где и провел свой последний в Париже вечер, смакуя коньяк с трюфелями в баре «Хемингуэй» и слушая слишком благонравного пианиста, выкликавшего названия своих опусов так, словно это были баллады Синатры.
Тот, кто хоть раз проделал долгий путь на «Харлее», даже на «Электре-Глайд», одной из самых удобных моделей этого класса, легко поймет, почему я предпочел совершить путешествие за два дня. Во-первых, чтобы оценить красоту пейзажа — главное удовольствие для мотоциклиста, во-вторых, чтобы поберечь зад, которому приходится отнюдь не сладко от вибрации двух цилиндров V-образного двигателя. Итак, я решил сделать небольшой туристический крюк с целью разделить путь надвое.
Я сразу поддался очарованию этого невероятного края, где История возникает в каждой деревушке, за каждым холмом, в каждом аббатстве, на вымощенных булыжником улочках и извилистых горных дорогах. Я видел безмятежных стариков, сидящих на общественных скамьях, заново открывал запахи и звуки маленьких кафе, где все запросто заговаривают друг с другом, — и все это мне безумно нравилось. Нью-Йорк был полностью забыт.