– Да. В черном.
Арнольд улыбнулся.
– Отлично, Лара. Я тобой доволен. Это будет настоящая сенсация. Все увидят неприступную вдову, чистую, как ангел. Она ведь такая, да?
– Что ты имеешь в виду, Арнольд?
– В Порции есть нечто эротичное. Ее неприступность, мысль о недоступности этой женщины делает ее желанной.
– Но, Арнольд, ты ведь не…
– Конечно, не для меня, дурочка, – нетерпеливо отмахнулся он и покачал головой. – Забудь. Иди спать, Лара. Завтра у тебя будет много дел, надо готовиться к суаре. Спокойной ночи, дорогая. – Он наклонился, поцеловал ее в висок и направился в библиотеку.
Лара, со слезами счастья на глазах, поднялась к себе в спальню.
Марк приближался к дому на Керзон-стрит. У ярко освещенного подъезда резиденции Гиллингемов суетилась целая армия слуг, направляя подъезжающие экипажи. Дамы в вечерних платьях, джентльмены во фраках проходили сквозь коридор выстроившихся в две шеренги ливрейных лакеев.
Марк тоже прошел внутрь. Получить приглашение было очень непросто. Три дня и три ночи он провел в поисках того, кто знал бы Гиллингемов и мог провести его на вечер. Помогла ему леди Эннер, крестная Себастьяна. Ей потребовался всего час, чтобы добыть приглашение.
– Понятия не имею, зачем тебе надо тащиться к Ларе Гиллингем, – заметила она, отмахиваясь от его благодарностей. – Снобизм ее погубит, А что касается мужа… Ну, он похож на поэта. Волосы болтаются, взгляд одухотворенный. Я не доверяю поэтичным мужчинам.
Марка это не касалось. Сам он выглядел безупречно – истинный джентльмен. Никто не усомнится в его праве присутствовать здесь. Если он не вертится среди тех, у кого в жилах голубая кровь, это ничего не значит. Захотел бы, его приняли бы в лучших домах. У него было все необходимое: происхождение, воспитание, образование, – а с его обаянием можно очаровать и герцогиню. Беда в том, что в таких местах ему скучно, и он их избегает, но сегодня – другое дело. Из-за Порции Эллерсли.
Интересно, что она скажет, когда столкнется с ним лицом к лицу? Он сможет застать ее врасплох.
Охваченный нетерпением, он вручил приглашение, величественному лакею и нырнул в море гостей, колышущееся в ярком свете газовых люстр. Порцию он увидел сразу, потому что она была в черном. Глубокий траур ее наряда резко выделялся на фоне белых, розовых, голубых туалетов других дам, и те выглядели почти вульгарно. На мгновение Марку пришло в голову, что Порция выбрала траур, чтобы наказать себя за те сумасшедшие свидания, но он тут же решил, что это не так. Порция не станет казнить себя за удовольствия. Она прекрасно знала, на что идет.