- Разве у торговцев когда-нибудь переведутся товары, келин, да ты, оказывается, еще ребенок. У них припрятано немало - всему нашему аулу на год хватит... Как хозяин-то говорил: "Город вверх дном перевернулся"?..
- Кто его знает, разве разберешь, что к чему, когда говорят мужчины. Одно я поняла, что товаров нет, вот и все.
Бигайша знала, что творилось в городе, но она не хотела говорить об этом Жолу и поэтому ответила на его вопрос уклончиво. Она продолжала с тоской думать: "Как бы поскорее избавиться от тебя? Отдать эту последнюю четвертушку чая, что ли, чтобы ушел?.. Отдать - самим остаться без чая, не давать - будет сидеть до вечера! Как пиявка, зайдет к кому, пока не насосется вдоволь, пока не возьмет, что ему надо, ни за что не уйдет..." Бигайша принялась перемывать посуду и убирать скатерть, искоса поглядывая на отдувавшегося старшину. Жол, казалось, совсем не собирался уходить. Откинувшись на подушках, он блаженно отдыхал, вытирая пот с лица и от удовольствия жмуря глаза. Бигайша поняла - не уйдет. Она подошла к резному синему сундуку и, со звоном повернув ключ, открыла крышку.
- Кайнага, вот весь наш чай. Хоть сами будем пить чистую воду, но я все же решила отдать четвертушку би-женеше, - четко выговаривая каждое слово, сказала Бигайша и протянула Жолу пачку чая, завернутую в пожелтевшую бумажку. - Люди, наверное, говорят про нас, что, мол, у нас и чаю и сахару вдоволь. Но ваш двоюродный брат хоть и торгует в лавке, меньше всего думает о доме. Видите, нет у нас ничего.
- Гм, да-а... - Жол взял чай, положил его на ладонь, как бы взвешивая, сколько потянет, и, приблизив к глазам, стал рассматривать, словно это была сахарная косточка и он определял, с какой стороны лучше начинать ее обгладывать. - "Цейлон"!.. - прочел он на обертке. - Из Казани, видать, добротный...
Он торопливо завернул четвертушку чая в большой полосатый ситцевый платок, которым до этого вытирал пот, и спрятал в карман старенького бешмета из черного сукна. По тому, как смотрела на него Бигайша, старшина понял, что женщина действительно отдала последнее, что у нее было. Боясь, как бы она, опомнившись, не потребовала чай обратно, Жол быстро поднялся с места и заспешил уходить. "Чудесно, чудесно!.. - мысленно восклицал он, ощупывая пальцами в кармане сверток. - Неожиданная удача! Шел за одним, а достал другое... Чай - это хорошо, это тоже хорошо, теперь Бахитли вылечит свою голову..."
- До свиданья, келин! Да ниспошлет аллах благоденствие вашему дому! скороговоркой пробубнил Жол и стремительно направился к двери.