Кэтрин проглотила еще одну ложку супа, улыбаясь логике ее рассуждений:
– А ты умная женщина, Пег Росс.
Пег хихикнула и закрыла дверцу гардероба:
– Хотела бы я, чтобы мои сыновья понимали это.
Когда Кэтрин закончила ужинать, Пег помогла ей переодеться в ночную сорочку и, забрав пустой поднос, вышла. Но на этот раз она не заперла дверь. И Кэтрин была ей благодарна.
Хотя было еще не так поздно, около десяти часов, за окном уже совершенно стемнело. Перебирая вьющиеся волосы, Кэтрин подошла к окну и посмотрела на маленький садик за домом. Тяжелые черные тучи закрыли луну и звезды, и на землю пала тень. В окнах далеких домов светился слабый свет, но все затихло, как бывает только перед грозой.
Кэтрин открыла окно, и свежий воздух, наполненный сладким ароматом цветов, проник в комнату. Легкий ветерок, смешиваясь с начинающимся дождем, ласкал запястья. Далекому дребезжанию колес вторило дробное постукивание копыт, но Кэтрин казалось, что эти звуки идут откуда-то издалека, из какого-то иного мира.
Вздохнув, она отвернулась от окна, но оставила его открытым, нет ничего лучше этого предгрозового воздуха. Погасив свечу, Кэтрин залезла в постель. Наблюдая, как легкие белые занавески чуть покачиваются на ветру, она ждала, когда сон возьмет ее в свои объятия.
Но мозг не хотел отключаться.
Она еще не готова к тому, чтобы обращать внимание отца на свое состояние, и, конечно, не хочет рисковать приглашением лорда Кентвуда. Эти пока еще редкие проявления безумия в сочетании с настойчивостью шотландского лорда строили препятствия на ее пути, что только усугубляло и без того трудную ситуацию.
Больше всего на свете Кэтрин пугало то, что отец может запереть ее навсегда, как это случилось с ее бедной матерью.
И что ее жизнь будет протекать взаперти, в четырех стенах, и что она может умереть совсем молодой. Вечером, когда не только тени, но и все страхи сгущались, такая перспектива казалась вполне возможной.
Кэтрин хотела жить. Господи, она хотела иметь мужа, который будет любить ее, окружит ее заботой и комфортом даже в том случае, если болезнь не пощадит ее. Она хотела иметь детей, хотела увидеть, как они растут, хотела услышать их смех… Но какая из нее мать? Как она сможет воспитывать детей, если безумие овладеет ею? Нет. Она не хочет обманываться на этот счет. Но если она выйдет замуж за такого аристократа как лорд Кентвуд, он непременно захочет иметь наследников?
Минуты текли, превращаясь в часы, веки отяжелели, а она все продолжала блуждать в глупых фантазиях между сном и реальностью. Голоса ожили и что-то нашептывали, пока еще очень тихо, но постепенно набирая силу. Это Проклятие. Она слишком устала, чтобы противостоять ему. И тогда Кэтрин позволила голосам снова захватить ее, позволила им стать громче и разборчивее и не сопротивлялась, когда какая-то неведомая сила подхватила ее и унесла, словно волна океана. Тело стало невесомым, как перышко, и свободным.