«Ему еще предстоит стать разведчиком, — думал Тасманов, — предстоит ожесточиться, пережить первого убитого немца и похороны первого погибшего товарища. И мне всегда нужно быть рядом с ним».
* * *
Белую, с подпалинами кобылу поймал рыжиков. Он шел замыкающим и разглядел-таки в глухой лесной полутьме затаившуюся в ельничке лошадь.
Тасманов вполголоса выругал старшину, осмотрел «находку» и скоро убедился, что она взнуздана, но на заседлана.
— Хутор, должно, рядом, товарищ капитан, — зашептал Рыжиков, — а кобылку хозяин от немцев в лесу прятал. Только кто-то спугнул ее…
— «Кто-то», — буркнул Тасманов. — Волки, что ли?
— Двуногие, товарищ капитан, — вставил сержант Петухов.
«Все правильно, — думал капитан, — и то, что лошадь прятали, и то, что ее кто-то спугнул. Нужно привести лошадь на хутор и посмотреть, давно ли прошли немцы. И кто они — уж не разведка ли?»
Тасманов кивнул Рыжикову, и тот растаял в темноте. Искать хутор незачем вшестером. Глазастый старшина обшарит сейчас округу и обнаружит дом. А вот уж к дому они подойдут всей группой — ведь спугнул же кто-то взнузданную кобылу.
Капитан не любил слепой поиск, когда противник перед тобой с затаившимися секретами и минными заграждениями, неизвестно как и где расположенными. Тогда от нелепой случайности может вспыхнуть скоротечный бой, и весь поиск пойдет насмарку.
И все же чутьем, выработанным за долгие месяцы войны, Тасманов догадывался — до немецкой передовой еще далеко. Скорее всего они зацепятся за крутой берег небольшой речушки, которая на карте вытянулась прямой ниточкой с юга на север. Весенний разлив сделал ее быстрой и глубокой, как противотанковый ров.
Рыжиков обернулся скоро.
— Есть, — шепотом доложил он, — хуторок — три строения, дом под черепицей, сараюшка и банька. Огород на задах. Хозяин, или кто там, на месте…
— Видел, что ли?
— Окна чем-то занавешены, только свет совсем не спрячешь, — ухмыльнулся старшина.
— От тебя спрячешь, — усмехнулся капитан. — Тихо?
— Тихо, товарищ капитан…
— Веди, старшина. Лошадь оставь здесь…
Не доходя метров триста до хутора, Тасманов лег на мокрую землю, и остальной путь группа двигалась по-пластунски, замирая по знаку капитана, чутко вслушиваясь в однообразное шарканье ветвей, тронутых по-весеннему теплым ночным ветром.
Кончился лес, и открылась поляна, за которой угадывалось небольшое строение.
Лежали тихо, не шевелясь, Тихон по таежной привычке прижмурился — берег глаза.
Луна выскользнула в просвет между тучами неожиданно, и ветви на деревьях вычеканились, словно металлические.
Лунные лучи обозначили все до последней черепицы на крыше возникшего из темноты дома, и Тихон увидел человека, затаившегося за деревом шагах в десяти от крыльца. Фигура сливалась с деревом, но лунный свет просверкнул на металле, как вспышка, и выдал.