– Да, в кувшинах, вероятно, зерно или вино. – Я научился не высказывать догадки вслух. Сердце мое колотилось от возбуждения, голова поворачивалась из стороны в сторону, я пытался уловить каждую деталь.
Ниш было всего двадцать, по десять с каждой стороны прохода, и я снова высказал предположение:
– Около двух или трех тысяч кувшинов.
– Давай откроем один. – Лорена снедало нетерпение непрофессионала.
– Нет, Ло, этого нельзя делать, пока мы не готовы работать по-настоящему.
Все было покрыто толстым слоем бледной пыли, которая смягчала контуры и сглаживала углы. Когда наши шаги приводили ее в движение, пыль поднималась над полом неторопливо, как под водой.
– Нужно все прочистить, прежде чем мы сможем что-нибудь делать, – сказал я и чихнул: пыль нашла дорогу ко мне в ноздри.
– Двигайся медленнее, – сказал Лорен. – Не шевели пыль. – Он сделал еще шаг и остановился.
– А это что?
Вдоль всего прохода лежали десятки больших бесформенных предметов, совершенно скрытых под слоем пыли. Они лежали в одиночку и грудами – странные плавные очертания дразнили память. В отличие от правильных рядов кувшинов на полках эти предметы лежали в полном беспорядке.
– Посвети, – сказал я Лорену и присел над одним из них. Я легко притронулся к нему, провел пальцами по бархатной пыли, немного сдвинул ее, потом понял, что передо мной, и невольно отшатнулся с возгласом удивления.
Сквозь мягкий туман пыли и веков на меня смотрело лицо. Давно мертвое, высохшее, обтянутое коричневой, как табак, кожей. Глаза – пустые темные дыры, губы ссохлись и сморщились, обнажив в улыбке желтые зубы.
– Мертвецы, – сказал Лорен. – Их тут десятки.
– Жертва? – предположил я. – Нет, тут что-то другое.
– Похоже на сражение. Как будто они убиты в схватке.
Теперь, узнав, что это такое, мы могли пробираться мимо тел, лежавших грудами или поодиночке на каменном полу. Спиной к стене сидел труп в мантии из серой пыли, голова его упала на грудь, а вытянутая рука сбила с полки четыре кувшина, они лежали на полу рядом с ним, как пышные французские булки.
– Должно быть, дьявольская была битва, – сказал я с благоговением.
– Именно так, – негромко ответил Лорен, и я удивленно повернулся к нему. Глаза его горели яростным внутренним возбуждением, губы разомкнулись, на них застыла безрассудная улыбка.
– Как это? – спросил я. – Откуда ты знаешь?
Лорен взглянул на меня. Секунду-другую он меня не видел, потом его взгляд сфокусировался.
– А? – сказал он, удивленный.
– Ты говорил так, будто знаешь.
– Да? Не знаю. Просто – так должно было быть.
Он медленно двинулся по проходу, переступая через ряды мертвецов, вглядываясь в углубления, и я медленно пошел за ним. Мозг мой метался, как загнанный бык, набрасывался на каждую мысль, поворачивал и бросался снова. Я знал, что способность к спокойному логическому мышлению вернется, только когда спадет первоначальное возбуждение.