Луч проектора пронзил тьму комнаты, изображение вспыхнуло на экране – и я не узнал увиденного. Я ждал этого пятнадцать лет, а когда дождался – не узнал. Изображение смещалось, расплывалось и казалось мне бессмысленным – ведь я ожидал увидеть на снимке какой-нибудь небольшой предмет: может быть, череп, керамику, золотое украшение, бусы – все, что угодно, но не сюрреалистическую мешанину серого, белого и черного.
Голос Лорена, звенящий от волнения, дал мне необходимый ключ.
– Снято с высоты тридцать семь тысяч в шесть сорок семь четвертого сентября, – то есть, восемь дней назад, – тридцатипятимиллиметровой камерой, «Лейкой».
«Значит, аэрофотография».
Глаза и мозг приспособились, и я почувствовал холодок возбуждения, а Лорен продолжал с тем же воодушевлением:
– Я организовал аэрофотосъемку своих концессий по районам. Пытаемся обнаружить открытые месторождения. Это одна из многих тысяч фотографий – пилот даже не знал, что именно фотографирует. Но мои аналитики заметили этот снимок и передали мне. – Он повернулся ко мне, бледный и серьезный в свете проектора. – Ты ведь видишь это, Бен? Ближе к центру. В правом верхнем квадрате.
Я открыл рот, чтобы ответить, но горло перехватило, и пришлось откашляться. Я с удивлением заметил, что дрожу, испытывая странное сочетание надежды и страха.
– Классическая картина! Акрополь, двойные стены и фаллические башни.
«Преувеличение: всего лишь слабые, кое-где исчезающие линии, но общее расположение верно».
– Север, – выпалил я, – где север?
– Вверху, все правильно, Бен. Смотрит на север. Башни ориентированы по солнцу.
Я молчал. Наступила обратная реакция. Ничто в жизни не доставалось мне так легко – значит, дело нечисто. Я искал подвох:
– Стратификация. Вероятно, известняк по соседству с гранитом. Их границы образуют такую картину на поверхности.
– Чушь! – перебил Лорен по-прежнему возбужденно. Он вскочил, подошел к экрану, взял с кафедры черную указку и показал на полоску ячеек, тянувшуюся вдоль того, что он считал главной стеной. – Где ты видел такие геологические образования?
Я не хотел признавать его правоту. Не хотел поддаваться надежде.
– Может быть, – сказал я.
– Черт тебя побери! – Он рассмеялся. (Приятно слышать его смех: в последнее время он смеется не часто.) – Так и знал, что ты станешь спорить. Несомненно, ты самый жалкий пессимист во всей Африке.
– Это может быть все что угодно, Ло, – возразил я. – Игра света, чередование форм и теней. Даже если это искусственное сооружение… может, это сады или поля…
– В сотне миль от ближайшего источника воды? Брось, Бен! Ты не хуже меня знаешь, что это…
