– Вентиляционная шахта откроет доступ ворам, грызунам и сырости. Тут все будет разрушено и уничтожено.
– Ну ладно. – Ланнон оставил тему, хорошо зная, что Риб-Адди противится переменам, просто потому что это перемены. То, что было хорошо в прошедшие двести лет, будет хорошо и еще двести.
Ланнон смотрел, как последний палец золота из очередной доставки из Срединного царства почтительно укладывают в специальное углубление сокровищницы. Риб-Адди тщательно записал в свиток количество, и Ланнон утвердил запись, поставив под ней свой личный знак.
Четыре доверенных чиновника гуськом вышли из длинного помещения сокровищницы. Пока они поднимались по каменным ступеням, Риб-Адди закрыл железные ворота. Он прижал знак Ланнона к глиняной табличке, потом они с царем поднялись по лестнице и через солнечные двери прошли в архив. Ланнон закрыл дверь, и массивная плита с шумом встала на место.
Великий Лев сделал знак солнца перед изображением бога на двери и вместе с Риб-Адди, перечисляющим его богатства в различных их видах, прошел через архив. Полки были забиты записями, и места оставалось мало. Скоро придется заняться расширением этих катакомб. Надо их увеличить, не повредив и не нарушив существующей структуры.
Они прошли через главный портал с тяжелыми кожаными занавесями в прихожую, которую всегда охраняли воины Шестого легиона. В любое время дня и ночи тут находились два центуриона, а их сигнала ждал отряд отборных воинов легиона Бен-Амона. Шестой легион изначально был создан как храмовая стража и стража казны, и это по-прежнему составляло важную часть его обязанностей.
В лабиринте храма Астарты Риб-Адди подобострастно попросил разрешения удалиться и со своими четырьмя подчиненными пятился, кланяясь, пока не исчез за поворотом коридора.
С помощью четырех жриц Ланнон, нагой и величественный, совершил ритуальное омовение в бассейне Астарты и пока его облачали в одежды просителя, умудрился незаметно для остальных запустить руку под юбку одной из учениц. Выражение лица девушки не изменилось, но прежде чем отойти, она прижалась к пальцам Ланнона, и, шагая по коридору к приемной, он поглаживал пальцами усы, чтобы вдохнуть запах девушки.
Они все горячи, как лепешки на сковороде, эти невесты богини, а рассчитывать им приходится либо на объятия подруг, либо на беглое внимание жрецов или храмовых стражников. Ланнон улыбнулся при мысли о том, сколько их воспользуется вольностями праздника Плодородия Земли. Ему самому частенько доводилось грешить с какой-нибудь закутанной в плащ и замаскированной жрицей. Праздник приближался, до его начала оставалось две недели. Ланнон всегда с нетерпением ждал его. Потом он с сожалением подумал, что Хай вряд ли до тех пор вернется. Это уменьшит радость празднества. Настроение Ланнона всегда было переменчиво, и через десять шагов хорошее расположение духа исчезло. Входя в приемную, царь сердито хмурился.