– Мир! Мы не желаем вам зла.
Ответ пришел незамедлительно, бестелесный, точно птичий щебет – казалось, нам ответил сам нагретый воздух.
– Скажи большому белоголовому, чтобы положил оружие, потому что мы его не знаем.
– Ксаи! – воскликнул я с облегчением и радостью. – Брат мой!
Глаза его ярче желтой луны,
Копыта выбивают огонь из железных холмов.
Мы все вместе пели песню буйвола. Мужчины сидели на корточках вокруг костра, хлопая себя в такт по ляжкам. Женщины, раскачиваясь, танцевали вокруг нас, изображая буйвола и храброго охотника. Огонь костра освещал их золотисто-желтую кожу, по-детски маленькие тела с удивительно выпяченными ягодицами и маленькие желтые груди, качавшиеся в ритме танца.
Птица-стрела вылетела из моей руки,
Быстрая, как пчела, как падающий ястреб.
На ветвях деревьев вокруг нас висело множество кусков мяса – для высушивания, а в темноте раздраженно кричали гиены и шакалы, принюхиваясь к дразнящим запахам.
Кровь его яркая, как цветок,
А плоть сладкая, как дикий мед.
Наконец танец кончился, и женщины с хихиканьем подсели к костру, чтобы затолкать еще мяса в свои круглые маленькие животы. Бушменов привлекает размер и сила, и для них Лорен был золотым великаном. Женщины откровенно и беззастенчиво обсуждали его достоинства, начав с головы и спускаясь все ниже, пока я не рассмеялся.
– Что тебя насмешило? – спросил Лорен.
Я объяснил.
– Боже, неужели они так сказали! – шокированный Лорен с ужасом посмотрел на женщин, а те, хихикая, прикрывали рты руками.
Я сидел между Ксаи и Лореном – один курил, другой ел сигару «Ромео и Джульетта» – и был их переводчиком. Они, оба страстные охотники, разговаривали о животных и птицах.
– Мой дед рассказывал мне, что в его молодости буйволы в этой земле ниже великой реки были многочисленны, как саранча, от них чернела земля, но скоро пришла красная болезнь.
– Чума крупного рогатого скота, – объяснил я Лорену.
– И, умирая, они падали друг на друга, и стервятники не могли взлетать от тяжести в желудках, и кости буйволов белели на солнце, точно поля намакванских маргариток весной.
Женщины и дети давно свернулись в пыли, как щенята, и уснули, а они все говорили. Они говорили о благородных животных и больших охотах, они стали у костра друзьями, и наконец Ксаи сказал мне:
– Я бы хотел поохотиться с ним. Я покажу ему слона вроде тех, которых знал мой дед, – с бивнями толщиной с мое туловище и длиной с древко копья.
«И тут кончается даже видимость поисков руин и караванных путей», – подумал я, видя, как осветилось лицо Лорена при этом предложении.