-- Яка потом Бог наказал. В раздевалке у него стянули мешок с тапочками. Кстати, Елена Анатольевна сейчас очень важная дама. Ей двадцать четыре года, и мужик у нее какая-то шишка в мэрии. Одно время он курировал наш институт, и как-то я ей -- шишке то есть, не Леночке -- чуть не съездил по роже. В деле, понимаешь, ни ухом ни рылом, а туда же -- советы давать.
-- Ну и что шишка?
-- Написал кляузу. Мой шеф подтер этой кляузой задницу.
-- Случайно фамилия этой шишки не Железняк?
-- А ты откуда знаешь?
-- Коль, Коль. Стареешь прямо на глазах. Эту историю я слышал от тебя раза четыре.
-- Ну, могу помолчать.-- Лицо Коля спряталось в тень. Он сделал вид, что обиделся.
-- Не молчи, Коль, не молчи. Я так давно не слышал твоего дивного голоса.
-- Ты, Володька, как был трепачом, так им и остался. Ничего тебя не берет.
-- Тем, Коль, и живу. Спасаюсь. Впрочем, ты тоже. Разве не так?
-- Так.-- Коль притормозил, и машина плавно повернула налево.
Проспект остался позади. Перед ними в зыбком ночном тумане протянулся туннель улицы. Здесь было темно. Сжавшаяся от ночи и пустоты улица более походила на переулок. А еще Коль отключил подсветку кабины и полностью обесточил фары. Ехали в темноте.
-- Не понимаю, почему городские власти экономят на освещении. Каждый день только и слышишь: "Преступность!", "Усилим борьбу!" -- а такая элементарная вещь как уличное освещение почему-то никому не приходит в голову.
-- Просто, Коль, обнищали. Вон мэр в каком виде появляется на телеэкране. Сирота казанская. А ты -- уличное освещение. Тем более, нам сейчас темнота на руку.
Коль промолчал.
-- Прямо дорога воспоминаний.-- Масленников ткнул пальцем в стекло.-- Вот здесь за водосточной трубой прятался Вовка Дежкин. Он целился в меня из пистолета. Стрелок он, помнится, был отменный. Я всегда после его стрельбы ходил в мокрой рубашке.
-- Ну, Володя,-- заговорил Коль,-- если сейчас в нас будут стрелять, то рубашка станет мокрой не от воды. В нашей игре из водяного пистолета не стреляют.
В тишине запела сирена. Световое пятно скользнуло впереди у близкого перекрестка и, зачерпнув из уличной темноты, пропало. Пропал и звук.
-- Нас берегут.
-- От себя.-- Коль уже поворачивал на перекресток.-- Теперь через Кошкин мост. Так будет спокойней.
* * *
-- Так им будет спокойней. А тебе, Виктор Алексеевич, так будет спокойней?
Кабину вертолета покачивало. Здесь, на высоте, город уже не дышал в лицо настоянным на духоте смрадом, и приоткрытая створка окна не грозила выговором по службе. Кондиционер работал исправно.