* * *
-- Скоро рассветет,-- сказал Масленников вслух и, словно удивляясь обретенному после молчания голосу, добавил: -- Скорей бы.
Магнитофон он выключил уже при въезде на мост, и голос Коля, такой живой, такой близкий, как никогда, не заполнял больше сирую пустоту кабины. Он уплыл далеко-далеко на поиски потерянного хозяина.
Скрывать свое одиночество теперь не имело смысла. За мостом его ждали. Масленников видел, как к площади сквозь зернистую предрассветную мглу стягиваются машины. Огни их уже облизывали желтыми языками скользкий асфальт предмостья. А сзади, из переулка, выкатили, медленно разворачиваясь, тяжелые патрульные мотоциклы.
Почему-то ему захотелось увидеть звезды. Последний раз он видел звезды -- когда? -- нет, он не помнил, когда. Звезды ушли с городского неба. Как птицы, как чайки, не перенесшие мертвой воды и сгинувшие в Балтийском тумане.
За каналом на площади Масленников сам заглушил мотор. Три патрульные "волги", не полагаясь на добрую волю преследуемого, взяли его машину в плотное полукольцо. Сзади ворчала и фыркала псоглавая мотоциклетная свора.
Масленников встретил судьбу спокойно. Он положил руки на руль и пожалел лишь о том, что в кабине не было сигарет. Очень хотелось курить.
Снаружи уже щелкали дверцы машин, и на него наступали, пригнувшись и прикрывая лица, осторожные человеческие фигуры. Он улыбнулся нелепости этого праздника оперативной отваги. Но улыбка вышла плохая.
Справа на боковое стекло навалилось что-то серое и большое, и одновременно с тяжестью этой горы брызнули по сторонам осколки выбитого стволом стекла. Сам ствол юлил по кабине и вороненой ноздрей принюхивался к виску сидящего за рулем человека.
-- Зачем? -- сказал Масленников, заслоняясь от стеклянного фейерверка.-- Дверца не заперта.
Нападавший его не слушал. Он с силой выдернул дверцу и задышал жарко и кисло, удерживая Масленникова на прицеле.
-- Не вздумайте сопротивляться.
-- Куда уж,-- ответил Масленников вежливо,-- вон вас сколько.
-- Будете сопротивляться, стреляю без предупреждения.
Масленников послушно кивнул и стал дожидаться, когда стандартный набор положенных при аресте фраз наконец иссякнет.
-- Выходите из машины.-- Человек не убирал палец со спускового крючка. Пока Масленников вылезал, лоб его несколько раз сталкивался с тяжелым металлом. Было не больно, а холодно.
И тихо. Удивительно тихо. Даже пальцы человека в перекошенном на сторону плаще шарили по его одежде бесшумно, как-будто сдавали воровской профессиональный экзамен.
Пока Масленникова обыскивали, другие тени, светя ручными фонариками, досматривали машину. Владимира Сергеевича это не интересовало. Ему стало скучно и неинтересно. Он покорно поднимал руки и поворачивал голову, словно над ним колдовал не опер, а обыкновенный портной.