Лесси остановилась в углу, точно загнанный зверь. Люди отошли от нее, оставив ее в одиночестве. Скрип сдвигаемых стульев и крики понемногу стихли, слышно было только постукивание молоточка на кафедре. Потом заговорил торжественный голос:
— Не должен ли я так понять, что это и есть нежданный свидетель, обещанный защитой?
Зал покатился со смеху. Молодые люди в торжественных черных мантиях широко улыбались. Внушительный господин в огромном белом парике тоже позволил себе улыбнуться, ибо он славился на всю широкую округу своим разящим остроумием. К тому же дело слушалось сегодня долгое и скучное. Его замечание будут повторять и устно и печатно, — подхваченное газетами, оно облетит из края в край всю страну:
«Мы получили сегодня новый образец искрометного юмора прославленного острослова из юридического мира, судьи Мак-Куэрри, проводившего заседание в…»
Великий человек слегка кивнул головой, отчего его белый парик съехал чуть ли не на брови. В это мгновение Лесси коротко тявкнула один только раз.
Великий человек просиял:
— Полагаю, ответ получен положительный. И я могу добавить, что это самый толковый свидетель из всех, каких я видел перед собой за двадцать лет, ибо он первый сумел ответить без уверток, прямым «да» или «нет».
Снова большой зал покатился со смеху. Молодые люди в мантиях кивали, как китайские болванчики, и поворачивались друг к другу.
Старина Мак-Куэрри сегодня в ударе!
Но вот, как будто решив, что он один вправе указывать, как долго может продолжаться смех, судья застучал молоточком. Его брови насупились. Глаза глядели строго.
— Сержант! — прогремел он. — Сержант!
Человек в мундире подбежал к судилищу и застыл в ожидании.
— Сержант, что это такое?
— Собака, милорд.
— Собака?!
Судья обратил взор на животное, все еще стоявшее в углу с видом загнанного зверя.
— Вы подтверждаете, сержант, мои собственные подозрения. Это собака! — сказал он ласково. Затем громогласно добавил: — Так! И как же я должен с нею поступить?
— Я, кажется, знаю, что у вас на уме, милорд.
— Что же у меня на уме, сержант?
— Вы хотите, чтобы ее удалили, милорд.
— Верно! Хочу! Удалите ее! Удалите!
Сержант в тяжелом недоумении поглядел вокруг. За все годы его службы перед ним никогда не вставала такая задача. Возможно, она никогда не вставала ни перед кем за всю историю юриспруденции. Возможно, в своде законов не было установлено никакого официального и признанного порядка для проведения подобной процедуры. Все прочие возможности были предусмотрены, но… как быть с собаками? Нет, этого сержант не мог припомнить.