Виктора, своего единственного сына, она любила фанатично, и если бы он когда-нибудь позвонил ей, что он на луне, и сообщил, что ему угрожает опасность, то и здесь Виктория Леопольдовна поставила бы на ноги всё, чтобы через полчаса быть на луне.
— Саша, сходи на рынок и посмотри, нет ли чего-нибудь из дичи. Только не задерживайся. Через десять минут будь на месте, — бросила она шоферу и быстро направилась в вокзал.
Шофер Саша был безответным двадцатидвухлетним парнем, который хорошо знал, что его фактическим хозяином является не профессор Андрей Александрович Ленчик, а Виктория Леопольдовна. Выпадали дни, когда с утра и до самого вечера ему приходилось колесить по всем комиссионным Москвы за какой-нибудь модной горжеткой или оригинальными римскими сандалетами, которые, по словам знакомых Виктории Леопольдовны, должны быть где-то и кем-то проданы. Попытался однажды Саша пошутить, что добытые заграничные застежки не стоят сожженного бензина, так Виктория Леопольдовна прочитала ему такое внушение, что он твердо решил впредь свое удивление носить в себе. Зато в шоферском кругу, простаивая часами у подъездов, Саша иногда отводил душу: каких только словечек и эпитетов не находил он для своего «хозяина». Викторию Леопольдовну он терпел только потому, что глубоко уважал кроткого и доброго Андрея Александровича.
Когда Виктория Леопольдовна вошла в дежурную комнату милиции, ее сын, уже забыв пережитый стыд, о чем-то беседовал с сержантом.
— Что случилось? Сколько вам нужно штрафу? — с гонором обратилась она к лейтенанту и достала из сумки сторублевую бумажку.
— Мама, не волнуйся, — сказал ей Виктор и совсем тихо, чтоб никто, кроме нее, не слышал, добавил: — Это тебе не с папой.
— Хватит? — бросила Виктория Леопольдовна сторублевку перед лейтенантом, но тот спокойно вложил деньги в студенческий билет Ленчика и, не глядя на Викторию Леопольдовну, так же спокойно возвратил ему документ.
— Так вот, товарищ будущий юрист, если образованные люди начнут так некультурно вести себя, то что же останется делать неучам? Но коль уж вы поняли свою ошибку — на первый раз прощается. Можете быть свободны.
Выходя, Ленчик раскланялся, а мать негодующе хлопнула дверью, не распрощавшись.
— Крючкотворы!..
Виктория Леопольдовна хотела было спросить сына, за что его задержали, но он не дал ей и рта раскрыть.
— Я тороплюсь. Обо всем расскажу вечером.
И исчез в толпе.