– Гвен, милая! Что с тобой?
– Что со мной?! О, ничего страшного, все в ажуре! Еще один день из жизни дурака, как гласит восточная мудрость. Короче, милый. Давай бросай курить дурь. Если я встречу Андрэ, то скажу, чтобы он тебе перезвонил. Чао.
Швырнув трубку, вы бормочете:
– Бозо.
И почему-то начинаете смеяться.
Что-то изменилось. Вы сами. Отец рассказывал, что Диззи Гиллеспи однажды сел на свою трубу и погнул ее, создав таким образом инструмент, который изменил его карьеру. Некоторые перемены именно так и происходят. Хрясь – и ты уже дудишь в другой тональности. Что-то связанное с телефонным звонком, с разочарованием, со словом «бозо», соскочившим с языка; некая последняя капля – словно произошло что-то обычное и неуловимое, простое и таинственное, маленькое и очень-очень чистое, и ваша жизнь необратимо изменилась.
В дикой природе агрессивные и энергичные должны преуспевать. Ну что ж, агрессии и энергии у вас всегда хватало на пятерых – а какая польза? Возможно, все дело в неправильном угле атаки: ваш горн всегда был направлен строго вперед, а надо было задрать его чуть-чуть вверх. И вот теперь… Конечно, это всего лишь предположение, ничего определенного. Однако если кто-то сомневается, что ваш настрой изменился, – пусть посмотрит, с какой решимостью вы срываете халат и пижаму, лихо натягиваете облегающее черное платье (прямо на голое тело, даже трусики не поддев), спонтанно подкрашиваете глаза и губы и с бесшабашной уверенностью набираете номер Ларри Даймонда.
– Если вы звоните, чтобы поплакаться насчет рынка, – говорит его автоответчик на фоне грохота и стука, – то вынужден огорчить: здесь вас никто не пожалеет. Неужели вы и вправду думали, что нация, которая верит во второе пришествие, поджидающее за дверью в свежем галстуке и с мятной лепешечкой во рту, – что такая нация может строить долгосрочные планы и прогнозы, необходимые для поддержания сверхэкономики? Ребята, вы меня смешите! – Он хихикает, как механическая куропатка, которая снесла яйцо из колючей проволоки.
Вы глотаете слюну и моргаете, пытаясь переварить содержание сообщения и сам факт, что он его уже изменил; затем, собравшись с духом, выпаливаете:
– Слушайте меня внимательно, мистер Даймонд. Это Гвендолин Мати. Я хочу поговорить с Кью-Джо Хаффингтон, и немедленно! Если в течение десяти минут она не перезвонит, я сообщу в полицию!
В вашем голосе звенят зазубрины решимости, хотя по тональности он, по правде говоря, на пару октав выше, чем полагается голосу взрослого человека.
Ожидая звонка, вы подбираете к черным туфлям соответствующую сумочку; туда перекочевывает содержимое вчерашней сумки – за минусом дурацкой карты Номмо, которая вернулась обратно в колоду. Надо послушать новости. Выпуск Си-эн-эн, конечно же, посвящен финансовому кризису. Да уж, «новости» – это слишком громко сказано. Продолжается все та же угадайка: что случится с рынком в понедельник, если комиссия по ценным бумагам вообще разрешит его открыть. «Если рынок не откроется в понедельник, – спрашивает комментатор, – то когда же он откроется? Чего мы собираемся ждать? Улучшения ситуации? Этого можно ждать до конца наших дней…» Да, звучит удручающе, но по крайней мере никто на Си-эн-эн не обвиняет в случившемся христианскую догму.