Три года в Соединённых Штатах Америки (Абердин) - страница 5

Всех пятерых посадили. Четверо получили сроки от четырёх до шести лет и их отправили в детскую колонию. Никого из них я так потом и не смог найти, а Сипель попал на зону, его там за гонор, а также за то, что свой первый срок он получил за попытку изнасилования девятилетней девочки, которую он зверски избил и был тут же задержан, опустили, а потом за что-то грохнули. Боже, как же я мечтал в молодые годы встретиться с ними, чтобы поквитаться за семь месяцев, проведённых в больничной палате, за целый год в общем-то мук, когда я восстанавливался, за то, что мне пришлось заканчивать школу не так, как её закончили все мои одноклассники. В армию я пошел на полтора года позже всех остальных парней моего возраста и умолял, чтобы меня отправили в воздушно-десантные войска. Мне пошли навстречу. Наверное потому, что я сумел накачать неплохую мускулатуру. Ну, а в десантуре я оклемался окончательно, хотя и получил прозвище Недорезанный, да, но и звание старшего сержанта тоже.

Поэтому в день Воздушно-Десантных Войск меня невозможно остановить ничем от встречи в парке Горького с точно такими же ребятами в голубых тельниках, распития с вместе ними большого количества спиртных напитков, купания в фонтане по-пьяне, а раньше так ещё и драк с милицией, когда та пыталась повязать самых буйных из нас. Им было даже как-то странно, допрашивая меня в отделении, узнавать, что я кандидат экономических наук и вот уже Бог весть сколько лет владелец и генеральный директор солидной компании. Сам-то я не буян, но десантура не сдаётся никогда и никому. В общем когда я стоял перед отрывным календарём и смотрел на цифру тринадцать и надпись под нею – мая, вся моя жизнь промелькнула передо мной коротким видеороликом. Господи, да, как же мне благодарить тебя за такой прекрасный шанс снова встретиться с этими подонками? С такой мыслью я бросился в свою комнатку и открыл дверцу шкафа, чтобы бросить взгляд на свои вещи.

Мы жили небогато. Отец инженер-энергодиспетчер на железной дороге, мать швея-мотористка на швейной фабрике, так что какой-то модной или же просто дорогой одежды у меня никогда не было. Не то что сейчас. Впрочем сейчас-то я как раз и находился, если это не сон, в одна тысяча девятьсот семидесятом году. Первым делом я достал туристические вибрамы. Грубые, некрасивые и неуклюжие, но зато тяжелые, с толстой рифлёной подошвой и толстые шерстяные носки. После них я взял с полки тельняшку. Мой отец служил на Северном флоте, а потому любой ценой покупал себе тельняшки. Пусть и флотская, не вэдевэшная, а всё-таки полосатенькая, родная. Натянув на себя тельняшку, я надел поверх неё связанный мамой пуловер, так как прекрасно понимал, что сидеть в классе мне сегодня точно не придётся. Ещё я надел чёрные, просторные штаны из плотной и довольно толстой хлопчатобумажной ткани, до той поры нелюбимые мною чуть ли не до истерики за то, что они были куплены в отделе уценённых товаров.