— Надеюсь, теперь и вы видите, как во всей этой невообразимой путанице кое-что проясняется.
Они вошли в холл. Стол рецепции ютился в крохотной нише под лестницей. Всюду были расставлены вазы с садовыми и комнатными растениями. Нигде не было заметно ни души. Бритт просунула голову в приоткрытую дверь небольшого ресторанчика — пусто. Столы, впрочем, были явно сервированы для ужина: на каждом стояли бокалы с бордовыми соцветиями салфеток. Каменную арку, ведущую в отдельную комнатку с внушительным камином и всего двумя столиками, увивала сочная зелень.
Бритт вернулась в холл. Романо уже вертел в руках два ключа, прикрепленные к массивным металлическим стержням с резиновыми наконечниками.
— Висели возле стола, — пояснил он. — Видимо, комнат здесь всего десять, и все другие ключи пока на месте. Либо мы здесь единственные постояльцы, либо все остальные поддались на увещевания Леоне.
— По крайней мере, не возникнет трудностей с заказом столика на ужин. — Бритт кивнула в сторону ресторана. — Все уже накрыто, но никого нет.
— Желаете ужинать?
Рядом со столом рецепции отворилась дверь, и в ней возник человек с сигаретой в зубах. Он неторопливо направился к гостям. Стлавшийся за ним дымный след мог посоперничать с паровозным. Романо посмотрел на Бритт:
— Вы проголодались? Можно вернуться и позже…
Но Хэймар уже повесила свой ключ обратно на крючок и заявила:
— Я просто измотана и хочу сегодня лечь пораньше. К тому же давайте воспользуемся уединением и обсудим в ресторане великие открытия, которые мы сделали в Ренн-ле-Шато.
Романо тоже вернул на место ключ и обратился к незнакомцу:
— Сразу ужин, пожалуйста.
Только теперь Бритт разглядела над столом рецепции фотографию. На ней, очевидно, была запечатлена та же гостиница, но в былые годы, еще до реконструкции. Рядом с главным входом высилась внушительная статуя Марии. Человек прошел за стол и затушил окурок в пепельнице.
— Меня зовут Реми. Пройдемте со мной.
— Простите, — Бритт указала ему на снимок, — что было в этом здании раньше, еще до гостиницы?
Казалось, подобный вопрос ошарашил Реми. Он сузил глаза, и его прищур можно было назвать и смущенным, и дерзким одновременно. Наконец он открыл рот, собираясь ответить, и Бритт разглядела, что зубы у него плохие, неровные.
— Прошу прощения, я плохо знаю английский, — произнес Реми с сильным французским акцентом.
Бритт перегнулась через конторку и ткнула пальцем в фотографию:
— Что на этом снимке?
— А-а… Трактир. «Трактир Лошади».
Хэймар поводила рукой в обоих направлениях, словно отодвигая время.