— А раньше, давно? Еще до трактира?
— Здесь была вилла. Частная вилла.
— Вилла Санта-Мария?
Реми такой допрос явно тяготил.
— Нет-нет, не жилище святого. — Он уже направлялся к столовой: — Пожалуйста, идите за мной.
Когда Бритт и Романо уселись за столик, она наклонилась к нему и тихо спросила:
— Вы верите, что он не силен в английском? Как вам его разъяснения по поводу снимка?
— Если честно, — покачал головой священник, — мне никогда не удавалось постичь французов. Они живут в своем обособленном мирке, который не во всем совпадает с нашим.
— Когда я расспрашивала его о вилле Санта-Мария, мне показалось, будто он что-то недоговаривает.
— А я думаю, что его реакция говорит сама за себя. Семья Леоне насчитывает несколько поколений, и тем не менее он ни разу не слышал о вилле Санта-Мария. Уверен, что здесь найдется учреждение, где можно полистать местные имущественные акты — так мы поймем, существовало ли вообще такое название.
Реми возвратился с блокнотом и ручкой. Клиентам он протянул меню, написанное от руки и исключительно по-французски. Бритт принялась с грехом пополам разбирать изящный почерк и наконец объявила:
— Французский у меня и без того неважный, но эта каллиграфия крайне затрудняет чтение. Здесь есть говяжье филе и несколько куриных блюд. Если вы любите курятину, то я порекомендовала бы poulet au porto. Это жареный цыпленок в соусе из портвейна, сливок и грибов, а гарнир к нему — risotto и побеги спаржи.
— Мои познания во французской кухне ограничиваются словами boeuf и poulet,[28] поэтому я охотно соглашаюсь с вашим выбором.
Реми принял заказ и вскоре вернулся с бутылкой белого бургундского «Монраше». Он показал Романо этикетку, дождался его одобрительного кивка и только тогда откупорил бутылку и наполнил их бокалы. Когда он ушел, священник глотнул вина и улыбнулся:
— Прекрасно. — Он поднял бокал и предложил тост: — За то, чтобы мы оба добрались до истины и вернулись в Нью-Йорк в добром здравии.
Бритт чокнулась с ним и ответила:
— Да, выпьем за это. И чтобы истина у нас оказалась одна и та же.
Романо снова улыбнулся. Глоток спиртного — вот что требовалось Бритт, чтобы избавиться от умопомешательства последних нескольких дней. Сухое белое вино ласкало ей нёбо, соблазняло своим ароматом. Она отпила из бокала еще глоток, вдохнула поглубже и ощутила во рту приятное покалывание. Романо не сводил с нее глаз, и Бритт спросила:
— Только честно, вы считаете, что это с моей стороны сумасшествие — пытаться подвести обоснование под родословную Христа?
Священник поглядел на нее с участием, но не удержался от улыбки: