— Но ведь существует и Святой Грааль, и Евангелие от Иакова, — вмешался Уокер. — Вот весомая улика против церковников и реальная угроза для них.
— Мы все сошлись на том, что сохранение эмбрионов — самый надежный способ защитить наш святой орден, — начал эмоционально жестикулировать Ран. — Вы помните, что я без восторга отнесся к идее прекращения естественного поддержания родословной. — Правый глаз немца дергался в нервном тике. — Наш долг — сохранить ее до Второго Пришествия. Я расцениваю эту задачу как наличие живых человеческих индивидуумов, а не каких-то эмбрионов в крио генной камере.
— Раз уж кто-то избрал мишенью Ближний Круг, то для нас всех огромное облегчение в том, что мы своевременно задумали проект с эмбрионами, — возразил Уокер.
— Послушайте, господа! — вскричал Хендерсон. — Мы пока в точности не знаем, как умерли эти трое. И мы не можем исключить, что Второе Пришествие уже настало, что Господь посылает нам своего истинного наместника, который приведет мир к обновленному Царствию Божию.
Члены Совета изумленно вытаращились на шотландца. Неожиданно раздавшийся звон колокольчика разрядил обстановку, вызвав у Фортье чувство облегчения. Он поднялся и возвестил:
— Блэр абсолютно прав. Мы не можем ничего исключать до тех пор, пока не будет установлена причина смерти священников или мы не получим известий от Филипа. Обед для нас уже накрыт в главной столовой зале. Момент сейчас трудный, но давайте сначала запасемся достаточным количеством фактов и только потом будем принимать взвешенное решение. Завтра у нас священный день. Не сомневаюсь, что Господь наставит нас и не даст ошибиться.
С этими словами Фортье направился к выходу. Прочие тоже встали и двинулись вслед за ним. Председатель Совета не мог отделаться от опасения, что совершил ошибку — еще тогда, когда привлек документ с Евангелием для поддержания устной традиции их святого ордена. К счастью, единственным свидетелем, знавшим всю правду, был Карлос Арман — а его тело никто никогда не обнаружит.
Романо поставил бутылку с вином и бокалы на столик, придвинутый к алебастровой балюстраде. Вид, открывающийся с балкона, захватывал воображение: внизу колыхались вершины деревьев, а вдаль, насколько хватал глаз, простирались горные кряжи. Ближайший пик, увенчанный деревушкой Ренн-ле-Шато, уже окутала темная тень. Необъятная перспектива, состоящая из череды хребтов, растворялась в ту манной дымке, а заходящее солнце окрашивало небосклон нежными цветными мазками.
Бритт сдвинула два кресла поближе друг к другу и заняла одно из них. Священник наполнил бокалы и последовал ее примеру. Они откинулись на спинки, смакуя прекрасное бургундское, и Романо впервые увидел, как с Бритт спало напряжение. В угасающем сумеречном освещении вдруг стала доступной ее сокровенная красота, усиленная мягким сиянием глаз, которого он не замечал раньше. Впечатление было такое, что Бритт совлекла с себя прежний покров муки и недоверия. Она повернулась к нему и спросила: