— Что заставило такого привлекательного мужчину, как вы, стать священником?
Потрясенный подобной бесцеремонностью, Романо сначала хотел осадить спутницу шаблонными рассуждениями о духовном призвании, но потом рассудил, что если он поделится с ней своими истинными переживаниями, то она, вполне возможно, быстрее разговорится на тему ее более чем загадочного стремления в Ренн-ле-Шато.
— Мне не очень приятно признаваться в том, что мое решение принять сан было злонамеренным, если не сказать хуже. Можете считать, что я стал священником, чтобы насолить собственной матери.
Он заметил, как Бритт вздрогнула, но тут же ободряюще улыбнулась, давая понять, что внимательно его слушает.
— Мой отец скончался, когда мне было двенадцать. После него нам с матерью достался значительный капитал. Сколько я себя помню, у нас всегда жила прислуга — супружеская пара, и у них была дочь Марта. На первом курсе колледжа между мной и Мартой возникло чувство, но мы скрывали его, потому что не надеялись, что моя мать отнесется к нему благосклонно. На весенних каникулах мать обо всем узнала — и разошлась не на шутку. Она говорила, что я мог выбрать себе кого-нибудь получше, что Марта гораздо ниже меня по положению… Потом она оставила эту тему. А через неделю семья Марты куда-то пропала. Мать сообщила, что они решили перебраться на Западное побережье и не оставили ей нового адреса. Я был вне себя, пытался разыскать их, но тщетно — они буквально испарились. Я не сомневался, что мать заплатила им за такое бесследное исчезновение, и не мог ей этого простить. Тогда-то мы и сошлись поближе с отцом Метьюсом, он пригласил меня вместе провести летние каникулы в иезуитском центре. В глубине души я понимаю, что на мое решение принять сан немало повлияло желание отомстить матери. Ей хотелось, чтобы я подыскал себе равную по положению женщину, с которой пристойно создать семью. Ну и вот — теперь это никогда не осуществится.
Едва солнце скрылось за отдаленным горным кряжем и их столик стал не виден во мраке ночи, как сзади на стене зажглись два круглых светильника.
— Вы сожалеете, что стали священником?
Романо уловил колебание в ее голосе и, запустив руку в волосы, откинулся на спинку кресла:
— О, бывают моменты, когда мне кажется, что я допустил ужасную ошибку. Я до сих пор помню восхитительное ощущение от объятий Марты. Такой теплоты мне больше никогда не испытать. До сих пор я иногда предпринимаю попытки разыскать ее семью, но до сих пор ничего существенного не обнаружил. Думаю, они вообще уехали из страны. Зато я нашел себя в преподавании и получаю от него огромное удовольствие. Мои студенты и есть моя семья, которой не будет конца. В общем, можно сказать, что я обрел и семью, и Господа.