Собираясь на ночной рейс, Бритт все еще сомневалась, стоит ли ей видеться с отцом Романо. Как он оказался на Гранд-Централ во время покушения? Действительно ли ему тоже звонили насчет рукописи? И этот его крест… Можно ли по нему проследить связь между отцами Романо и Маттео? Она вдруг со смятением осознала, что за последние три дня встретилась подряд с тремя иезуитами. Что же, налицо иезуитские происки? Бритт оставалось только гадать, кто такой этот Романо — угроза для нее или ключ к тайнам, пока не проясненным в ее исследованиях о родословной. В конце концов она рассудила, что ничего не потеряет от встречи со священником.
Войдя во флигель, Бритт оказалась перед оборудованным постом охраны. Женщина в офицерской форме набрала номер Романо, назвала фамилию Хэймар и тут же кивнула Бритт, указав ей лифт, на котором можно было подняться на десятый этаж, к офису священника.
Романо встретил ее в холле, откуда тянулись по коридору в обе стороны многочисленные двери.
— Что ж, профессор Хэймар, вы на удивление быстро встали на ноги. — Романо жестом пригласил ее в ближайший кабинет. — Я не ожидал, что вы так скоро придете обсуждать либеральные взгляды иезуитов.
— Мне сказали, что я везучая. Пуля не нанесла большого вреда — плечо, правда, еще какое-то время поболит. Спасибо за ваш импровизированный визит. — Она улыбнулась. — И мне казалось, мы договорились насчет Бритт и Джозефа.
— Простите за церемонии, Бритт. — Романо проследовал за ней в кабинет. — И за беспорядок.
Кроме письменного стола самого Романо в кабинете умещался круглый стол, вероятно тоже рабочий, с двумя «макинтошами» и большими жидкокристаллическими мониторами, а рядом с ним — два вращающихся сиденья. По стенам расположились: книжный шкаф, две длинные навесные полки и пара добавочных, сильно потрепанных стульев. Тут же приткнулся пюпитр. Везде были навалены книги, папки, а две раскладные таблицы на стене были сплошь исписаны пометками, сделанными жирным черным маркером. Да, в этом кабинете явно кипела работа.
Бритт протиснулась ко второму, суррогатному столу. Романо отодвинул один из стульев, освобождая ей место, и, когда она села, взял у нее сумку и положил рядом, на соседнее сиденье. Бритт очень впечатлило подобное обхождение.
— Я пришла к вам, Джозеф, вовсе не для того, чтобы обсуждать ваши религиозные убеждения, — сказала она.
— Что же вы хотели со мной обсудить?
— На самом деле меня интересуют причины, которые привели нас обоих на Гранд-Централ.
Бритт заметила, что Романо, пробираясь к своему столу, не сводит с нее глаз. Она запомнила эти глаза еще тогда, когда лежала на полу в метро — теплые, цвета капуччино; в их проницательном и понимающем взгляде неуловимо сквозило сострадание. Он сел за стол, улыбнулся ей, и Бритт заметила, что его лоб пересекают две едва заметные морщинки, а в углах глаз наметились «гусиные лапки». Пожалуй, Романо еще не исполнилось сорока, но эти черточки придавали ему вид книжного червя.