– Значит, это нужно вам, ваше величество?
– Да, только мне.
– Значит, за моей спиной не останется никого, кто будет смеяться? Ни один принц не скажет: «Я так хотел»?
– Выслушайте меня, герцог.
Величественное лицо королевы-матери приняло торжественное выражение.
– Клянусь вам, что здесь приказываю только я. Клянусь вам, что не только никто не будет смеяться, не станет похваляться, но что никто не изменит тому почтению, какого требует ваше высокое положение… Полагайтесь на меня, герцог, как и я полагаюсь на вас.
– Вы не даете мне объяснений, ваше величество! Я уязвлен, я в отчаянии… Как бы ни было сладко и полно утешение, оно не покажется мне достаточным.
– Друг мой, вы знали вашу мать? – спросила королева с ласковой улыбкой.
– О, очень мало, ваше величество. Но я помню, что эта благородная женщина покрывала меня поцелуями и слезами, когда я плакал.
– Виллье, – королева обняла рукой шею молодого человека, – я для вас мать, и, поверьте мне, никогда никто не заставит плакать моего сына.
– Благодарю вас, ваше величество, благодарю. – Растроганный молодой человек задыхался от волнения. – Я вижу, что мое сердце доступно для чувства более нежного, более благородного, чем любовь.
Королева-мать посмотрела на него и пожала ему руку.
– Идите, – сказала она.
– Когда я должен уехать? Приказывайте.
– Не торопитесь слишком с отъездом, – продолжала королева. – Вы уедете, но сами выберете день отъезда… Итак, вместо того чтобы ехать сегодня, как вам, без сомнения, хотелось бы, или завтра, как этого ждали, уезжайте послезавтра вечером. Но сегодня же объявите о вашем решении.
– О моем решении… – повторил молодой человек.
– Да, герцог.
– И… я никогда не вернусь во Францию?
Анна Австрийская задумалась; она вся погрузилась в свои печальные размышления.
– Мне было бы приятно, – сказала королева, – чтобы вы вернулись в тот день, когда я усну вечным сном в Сен-Дени, подле короля, моего супруга.
– Который заставил вас так страдать! – воскликнул Бекингэм.
– Который был королем Франции, – возразила королева.
– Ваше величество, вы полны доброты, вы процветаете, вы живете в радости, вам еще предстоит много лет жизни.
– Что ж? В таком случае вы приедете очень не скоро, – произнесла Анна Австрийская, стараясь улыбнуться.
– Я не вернусь, – грустно молвил Бекингэм, – хотя я и молод.
– Сохрани вас бог…
– Ваше величество, смерть не считается с возрастом; она неумолима: молодые умирают, а старики живут.
– Герцог, оставьте мрачные мысли; я вас развеселю. Возвращайтесь через два года. По вашему очаровательному лицу я вижу, что мысли, которые наводят на вас сегодня такую тоску, рассеются меньше чем через шесть месяцев. Они будут совсем мертвы и забыты через два года.