Представитель элиты международных отношений уже давно поменял свой шикарный костюм на скромное одеяние санбрата военно-полевого госпиталя. Рикошетом летал он по дому. Дипломатично подходил к сложившемуся положению. Но если Костас вдруг надолго замирал, Б.О. искоса поглядывал на Чикиту. Как Бонапарт перед вторжением.
Возле Большого оленя, трудящегося на подхвате, дежурили на всякий случай едва державшиеся на ногах и на честном слове Мойша и Долорес:
– Мы не можем остаться в стороне. Чикита наша дочь. Костас, еще возможно, наш зять. Мы обязаны дождаться развязки…
В соседней комнате ожидали готовые в любой момент стать донорами Айша, Джон и Рони:
– Только скажите, что надо. Кровь там или аппендикс какой, для хорошего человека нам ничего не жалко…
Наведывающиеся за гонорарами врачи по-прежнему утверждали, что никаких донорских органов не потребуется. Но Айша, Джон и Рони не уходили. Они знали, что жизнь часто корректирует прогнозы не только политиков и экономистов. А посему троица напряженно прислушивалась ко всем звукам, доносящимся из-за стен. К храпу Костаса. К сопению Пилеменоса. К шуршанию Чикиты рядом с ними. К иноходи Большого оленя. К зеванию Мойши и Долорес. К позвякиванию стаканов на кухне. К долетающим с улицы крикам:
– Ну, пустите же журналистов. Хотя бы одного корреспондента «Светской хроники». Публика желает знать врачебную тайну во всех интимных подробностях. Правда ли, что Пиль стал строительным фетишистом?…
Чикита продолжала бороться за абсолютную тишину. Но она не могла быть в каждой бочке затычкой. Впрочем, в один из вечеров ей удалось заткнуть практически всех, добиться того, что каждый, находящийся в доме, мог слышать стук собственного сердца и даже нечто, доносившееся из глубокого подвала.
Там засели оставшиеся на роль экстраординарных курьеров Бобби и Чарли, Кристи и Молли. От нечего делать они резались пара на пару в подкидного дурака:
– Дама бубновая. И где эта Катька шляется?
– Беру. Может и не шляется вовсе, а замуж уже вышла за другого пацана путевого.
– Десятка червей. И чего мы тогда тут околачиваемся?
– Король черви. А какая тебе разница, где дураком быть: в школе, дома или здесь?
– Шесть крестей. А если сынок этот все же кони отбросит?
– Валет козырный. Значит на похоронах потусуемся…
– Девятка пиковая. А если инвалидом выживет. То ни свадьбы нам, ни похорон?
– Туз. Значит, придется чьей-нибудь другой свадьбы ждать. Или похорон, дурак ты опять…
Услышав такие сепаратные переговоры, Пилеменос выпил стакан водки. Долорес с Мойшей многозначительно переглянулись. Чикита тенью заметалась между неподвижным Костасом и пошатнувшимся к ней Большим оленем. Айша и Рони беззвучно плакали. Джони по очереди утирал слезы им и себе.