Придирчиво оглядев себя в зеркале, Катя утвердила:
– В самый раз для такой инаугурации…
Отец Прокопий, однако похоже, вовсе и не ждал ее:
– Катя Андреева?
Девушка насторожилась:
– Она самая… Вы же меня приглашали…
– Да-да, я помню, – затряс бородой святоша, – но…
– А…, – поняла Катя, – и вы читаете газеты. И теперь, конечно же, знаете, за кого я собиралась выйти замуж. За кого не выхожу… Или вы уже не хотите выслушать меня?
– Отчего же…, – осмотрел ее Святой Отец, – даже наоборот…
Девушка не очень поняла насчет «наоборот», но она была слишком увлечена своими святыми мыслями о телевизионном миссионерстве:
– Если нет никаких препятствий, то позвольте преклонить перед вами колени…
– Преклоняй… – подтолкнул ее к поступку Отец Святобартерный, – Ничего не скрывай. Рассказывай все, как бог на душу положит. С самого начала и до последствий…
Катя, аккуратно подобрав платье, опустилась на порозовевшие колени. Глядя на замызганный край поповской рясы, начала свой нерадостный рассказ о том, как неблагородно поступила Чикита, как неправеден был к ней Константин.
Затем она плавно перешла к цитированию писем телезрителей, не только поддерживающих ее, но и требующих вступиться за насилуемое эрзацкультурой общество.
– Я созрела к этому шагу. И единственное, чего мне сегодня не хватает, так это уверенности в поддержке божьей…, – обратилась она к Отцу Прокопию, не поднимая своих блистающих глаз.
И глаза святоши также заблистали:
– Ты обретешь ее в моем лице, дочь моя, не сомневайся…
Девушка уточнила:
– Истину ли глаголите, Отец Святобартерный?
– Да, Катя, – честно дрогнул голос Святого Отца. – Но во имя процветания общества ты должна будешь раз и навсегда отказаться от самих мыслей о прошлых порочных связях с этим лицемером Константином. Поклянись мне на святом кресте, что окончательно выбросишь Пиля из твоей прелестной головки. Поклянись, что никогда, кабы что ни вышло, не позволишь ему беспричинно взглянуть на тебя, прикоснуться к твоим…, к твоим…
Тут Отец Прокопий почувствовал что-то неладное. Он не мог оторвать взгляда от обнаженных плеч Кати, от ее волной вздымающейся груди.
– Продолжайте, Святой отец…, – ушла вся во внимание прихожанка.
– Прикоснуться к твоим…
Отец Прокопий хотел положить свою длань на голову Кати, но какой-то бес толкнул его в ребро, и рука наклонившегося слуги божьего промахнулась, легла точнехонько на персиковую грудь девушки.
Катя вскочила с уставших колен. Побелела как редька, побагровела как свекла. Она была вне себя:
– Как? И вы, Святой Отец, туда же – к богу за пазуху?…