Так Катя с пылу с жару стала рядовой провинциальной официанткой. Однако уже через неделю она выиграла городские соревнования «Гарсониха года» и была признана лучшей разносчицей местного общепита со всеми оттуда сюда вытекающими.
Катя старалась с головой уйти в работу. Старалась не думать о своих бедных родителях. Гнала прочь мысли, напоминающие о столичной жизни. Шептала себе:
– Забудь о прошлом в настоящем. Сверкающие проспекты, жизнь с Константином под одной крышей, телевизионное мессианство – все это не для тебя, провинциальная официантка. Мир жесток – знай свой шесток…
Она как пчелка жужжала по кафе, легко вытягивая денежную пыльцу из карманов проезжающих. Они так засматривались на разжигающую аппетит официантку, что съедали зараз по три порции цыпленка особо крупных размеров. Если же Кате приходило в голову предложить:
– Шампанское, пиво, водку на десерт?
Они безоговорочно соглашались:
– Да, если на десерт, то пожалуй…
Разумеется, сообразительный хозяин в ней просто души не чаял. И хотя порой заглядывался на прелести Кати, торчащие во все стороны из-под спецодежды, клятву свою блюл очень свято. Воли себе не давал, да и клиентов возбужденных одергивал, приструнивал, а то и отстреливал, приговаривая:
– Забудь о постели всяк сюда входящий. Здесь же написано «Кафе», а не «Бордель»…
Катя за такую отеческую заботу иногда целовала хозяина в его красный административный лоб. После очередного такого нежного прикосновения он даже переименовал свое заведение из невзрачного «Привокзальное» в гордое и вдохновляющее «Удовлетворение». (В скобочках для проезжающих мимо иностранцев местный полиглот нацарапал «Сатисфекшн фор ю»).
На подъездных же путях по распоряжению хозяина установили указатель «Иди и получи». И неискушенный таким подходом местный клиент попер к ним как горбуша на нерест. Пришлось даже закупать новые столики и стулья, а Кате повышать зарплату.
И она такими складывающимися обстоятельствами была и весьма, и вполне довольна. Ей нравились грубоватые, но от чистого сердца комплименты местных разбитных мазуриков:
– Катя, я б повесился меж твоих ног…
– Эх, Катюша, твои груди как груши с сельскохозяйственной выставки…
– Твой стан не меньше полевого…
Ей нравились и их чаевые. Вместе с зарплатой Кате хватало не только на приличную квартиру и кружевное белье. Кое-что оставалось и для банковского счета, на который она по приезду положила все свои средства, заработанные в большом городе по линии телевидения.
Банковский счет ее увеличивался в том же темпе, что и живот: медленно, но верно. Катя прикидывала, что накопленных средств ей должно было вполне хватить на вынужденную с одного момента безработицу, на все расходы, связанные с предстоящим появлением на свет ее малышек.