– Да уходи же ты наконец. Уходи, потому что, если ты Матвея убил, я за себя не отвечаю.
– Ухожу-ухожу, – проговорил дед и, взяв винтовку, бросился к выходу. – Дочка, спасибо тебе!
– Уходи, народный мститель, чтобы мои глаза тебя больше не видели. – Бросившись к Матвею, я взяла его за руку и прошептала: – Ты как?
– Я жив, – пробормотал Матвей и постарался улыбнуться.
Посмотрев на его окровавленную рубашку, я провела рукой по его слипшимся волосам и прошептала:
– Ты только живи… Прошу тебя, живи. Обещаешь?
– Обещаю.
– Нужно «скорую помощь» вызвать, – испуганным голосом произнесла Лена.
– До утра ждать будем, пока она приедет. Я же за городом живу. Сами поедем в больницу на «мерседесе» Аскольда. Он большой, Матвея на заднее сиденье положим. Я буду с ним, а ты садись за руль.
– Мы же вроде выпили.
– Ерунда. Мы человека с простреленной грудью везем. Если сотрудники ГАИ согласятся нам помочь, мы им будем только признательны.
Я сидела на полу рядом с задним сиденьем, на котором лежал Матвей, и смахивала слезы.
– Как ты?
– Живой, – пробормотал Матвей.
У меня задрожали губы.
– Все будет хорошо, вот увидишь. Помнишь, как ты в детстве с пожарной лестницы упал? Ведь у тебя такие серьезные переломы были. Врачи вообще говорили, что ты не будешь ходить, но ведь ты пошел. И никаких последствий. Ты ж в рубашке родился! Значит, и сейчас все будет хорошо.
– Откуда ты знаешь про пожарную лестницу?
– Ты же мне сам рассказывал. У тебя дома фотографии детские есть, где ты в гипсе.
Облизнув сухие губы, Матвей тяжело задышал и спросил:
– Откуда ты все знаешь?
– Я помню все, что ты мне рассказывал. Каждую деталь, каждый штрих. Я же всегда ловила каждое твое слово.
Я держала Матвея за руку и чувствовала, как страх пронзает все мое существо. Я боялась его потерять. Еще раз… Я знала, что он больше не мой, но я очень хотела, чтобы он остался в живых.
Лена гнала на полной скорости, но потом пришлось ее сбросить. Пошел сильный дождь.
– Лена, гони быстрее.
– Видимости нет.
– Пожалуйста!
– Я стараюсь.
– Дождь. Помнишь, как мы познакомились? – наклонилась я к Матвею и поцеловала его руку. – Мы познакомились в дождь. Ты меня еще всегда звал девушкой-непогодой. Это оттого, что у меня никогда не было с собой зонта. Помнишь, как ты посадил меня в дождь к себе в машину? А сколько летних гроз мы с тобой встретили? А как радовались радуге? Помнишь, как мы целовались в арке моего дома, когда на улице шел ливень? Ты мне тогда еще говорил, что видеть радугу – это счастливая примета.
Я смахивала слезы, целовала руку Матвея и чувствовала на себе его взгляд.