Опять царь отвалился на спинку кресла, закрыв глаза и тяжело дыша...
– Анастасия!.. – прошептал он. – Прости!.. Скучно было мне... Худо на душе... Прости! Я – твой! Ничей!
Обернувшись к боярам, он строго сказал:
– Зажмите уши!
Бояре зажали уши. Царь прошептал:
– Ее я сравнивал с тобой! Прости!
Через некоторое время царь вновь склонился над разложенными на столе драгоценными каменьями, приказав боярам открыть уши.
– Изумруд, – сказал он, указывая на зеленый камешек в своей руке. – Этот камень радужной породы – враг всякой нечистоты. Испытайте его: если мужчина и женщина живут друг с другом в распутстве и около них этот камень – он лопается... Я сторонился его, Александра его не любила... Что вы смотрите на меня?! Да, вы ее не знаете... Многого вы о своем царе не знаете, зато он все знает о вас... Пошлите Шуйскому Ваське этот камень, у него блудница живет в гридне...
Царь ядовито захихикал. Остановившись, низко склонив голову, задумался.
– Рыжий бес... Похотлив и хитер!.. Пролаза! Подальше от него надобно быть моему сыну – праведнику Федору, – сказал он как бы про себя. – Велю приделать Шуйскому хвост и выгоню его из Кремля в лес... Пускай скачет, как леший, за ведьмами!
Все в угоду царю, вместе с ним, громко рассмеялись.
– Ну, Бог с ним! – махнул рукой царь. – Кто из нас без греха?! Вот, глядите, – это сапфир. Я его очень люблю. Он охраняет, дает храбрость, бесстрашие, он веселит сердце, услаждает, пленяет глаза, прочищает зрение, удерживает приливы крови, укрепляет, восстанавливает силы.
Немного помолчав, Иван Васильевич сказал упавшим голосом:
– Изменил он мне!.. Я теряю силы, а он не помогает. Не нужен теперь он мне. Будь проклят он! Изменник.
Царь с негодованием бросил его на пол.
Бояре кинулись поднимать.
– Что вы бросаетесь! Словно голодные псы на кость... Бояре вы, а не конюхи. Не могу видеть я того позора! С такими боярами Московское царство должно унизиться. Слава Богу, иноземцы сего не видели... Поглядите на их вельмож... Да у них брадобреи и те индейским петухом ходят... А кто хуже: они или мы?! Ну, отвечайте!
Никто не решался ответить царю. Тогда он, ударив себя в грудь, крикнул:
– Мы!.. Мы – лучше! Разве вы не знаете того?!
Он долго сидел взволнованный, тяжело дыша, беспокойно ворочаясь в кресле.
– Я слабею, – едва слышно проговорил он. – Унесите меня. Больше не могу.
На следующий день царь Иван с утра в присутствии царевича Федора собрал у себя ближних бояр. Пригласил и митрополита.
– Плохо мое дело, святой отец, царевич и бояре, – заговорил он каким-то чужим, придушенным голосом, – умирать я собираюсь, а прежде того, слушайте. Прочитаю я вам свою духовную.