Зарумянившееся, смущенное лицо молчавшего Игнатия рассмешило Годунова.
– Да ты и впрямь не девица ли?! Чего же ты молчишь?!
– Батюшке государю сие угодно – что могу сказать я?!
– Хочешь ли сам-то побывать в чужой земле?
– Кабы недельки две обождать? – робко произнес Игнатий.
Годунов удивленно вскинул бровями.
– Чего ждать?! Зачем?!
Игнатий замялся, щеки его зарделись румянцем сильнее прежнего.
– Никиту бы Васильевича хотелось мне повидать... Скоро, бишь, он прибудет домой... Стрельцы пришли тут из Ярославля...
Борис Федорович, слегка усмехнувшись, спросил:
– А зачем тебе понадобилось видеть Никиту Васильевича?
Игнатий, совершенно растерявшись, сказал:
– Так... Хотелось бы повидаться. Привык я к нему.
– Приедешь из Рима и повидаешься, а мы тут Богу помолимся, благодарственный молебен отслужим Никите Мученику за то, что он сберег жизнь моему дядюшке... Государь наказал через семь дней выезжать Шевригину с товарищами. Так и будет. Государево слово нерушимо.
– Слушаю, батюшка Борис Федорович...
Низко поклонился Годунову Игнатий, а в мыслях у него было другое... «Ах, Анна! Если бы ты знала, как тяжело расставаться с Москвой!»
Борис Годунов достал из шкафа маленький образок и благословил им в дорогу Игнатия.
– Будь достойным слугой государя в чужих краях, – сказал он. – Истома тебя научит, как чин блюсти за рубежом, что говорить там... Истома – бывалый человек. Ну, с Богом!
VIII
В одной из царских палат сошлась пестрая толпа простых людей разных возрастов и состояний. Их привел сюда с собой Борис Годунов.
В их числе находились Андрей Чохов и богатый новгородский колокольных и пушечных дел мастер, почтенный человек преклонного возраста Иван Афанасьев, прославивший себя знаменитым колоколом «Медведь», перевезенным по приказу царя из Новгорода в Москву, и зажиточный московский «художник» пушечного литья Богдан, и Семен Дубинин – московский же прославленный пушкарь, и Нестор Иванов – хитроумный псковский мастер на все руки. Его литья славился колокол «Татарин», висевший на колокольне Вознесенского монастыря в Кремле, было здесь много мастеров литейного дела и ковачей железных пушек, собранных из Замоскворечья.
В ожидании выхода царя Борис Федорович расставил всех так, чтобы каждый из них был на виду у государя.
– А станет спрашивать вас батюшка государь Иван Васильевич, отвечайте с глубоким поясным поклоном, без замешательства и не путано, дабы не затруднять его премудрую светлость излишним допросом, – поучал Годунов собравшихся.
Пушечного и колокольного дела мастера с прокопченными лицами, с почерневшими от огня и металла руками. Многие из них, одетые в поношенные кафтаны и грубую, вплоть до лаптей, обувь, робко сутулясь, становились на указанные Годуновым места и в страхе замирали.