Но при монархии также имеет серьезное значение воспитание подрастающих поколений, целью которого должно быть развитие чувства чести.
С этой же целью при монархии необходимо существование привилегий для господствующих классов, составляющих ее опору. Так как повиновение при монархии не носит такого рабского характера, как при деспотии, то оно должно казаться повинующимся почетным. Монархия, во главе которой стоит одно лицо, отличается по сравнению с республикой быстротою исполнения, но, чтобы эта быстрота не перешла в произвол, необходимы посредствующие власти – хранители законов, без которых монархия рискует обратиться в деспотию.
Как видит читатель, картина, нарисованная Монтескье, напоминает французские учреждения, но, тем не менее, очень далека от действительности, которая самым несомненным образом доказала, что как только королевская власть достаточно усилилась во Франции, она поглотила все, и для независимых сословий и парламентов не осталось места. Монархия Монтескье есть не столько картина будущего, сколько идеализация прошлого. Это скорее Франция доброго старого времени, Франция Генриха IV. Но в ней есть, несомненно, некоторые черты конституционной монархии XIX века. Таково понятие нерушимых основных законов, стоящих выше воли монарха, у Монтескье, правда, не указан способ изменения старых и проведения новых основных законов при монархии, не указаны признаки, по которым основной закон отличается от обыкновенного; но уже само понятие о согласовании воли монарха с законом составляет одно из весьма важных ограничений абсолютизма, и из него развилась система конституционализма. Так как монархия поддерживается благодаря взаимному уравновешиванию посредствующих властей, то умеренность во всех действиях должна руководить правительством.
«Иначе, – говорит Монтескье, – чувство чести вырождается в тщеславие, придворная служба поглощает государственную, монарх правит произвольно и его абсолютизм развращает двор; основные законы нарушаются, а магистратура молчит, парламенты теряют свое достоинство, привилегии утрачивают всякое право на существование, и сама монархия вырождается в деспотию». Это верная картина современного Монтескье состояния Франции, но картина собственно деспотического правления нарисована им по восточным его образцам, знакомым автору только из книг, а потому и безжизненна. Краски положены слишком густо, тени чересчур резки, контуры неясны. Если бы Монтескье, не трогая Востока, в качестве образца деспотии пополнил бы только вышеуказанную картину современного ему состояния Франции и прибавил описания некоторых стран Европы, он был бы ближе к действительности. Но тогда, конечно, созданный им идеал монархии и ее отличие от деспотии не выступали бы так резко.