Лопушиный, ромашный
Дом – так мало домашний!
С тем особенным взглядом
Душ – тяжелого весу.
Дом, что к городу – задом
Встал, а передом – к лесу.
По-медвежьи – радушен,
По-оленьи – рогат.
Из которого души
Во все очи глядят —
Во все окна! С фронтона —
Вплоть до вросшего в глину —
Что окно – то икона,
Что лицо – то руина
И арена... За старым
Мне и жизнь и жилье
Заменившим каштаном —
Есть окно и мое.
А рубахи! Как взмахи
Рук – над жизнью разбитой!
О, прорехи! Рубахи!
Точно стенопись битвы!
Бой за су – ще – ство – ванье.
Так и ночью и днем
Всех рубах рукавами
С смертью борется дом.
Не рассевшийся сиднем,
И не пахнущий сдобным.
За который не стыдно
Перед злым и бездомным:
Не стыдятся же башен
Птицы – ночь переспав.
Дом, который не страшен
В час народных расправ!
В этом доме, ведомом
К ...... из pyк,
В этом призраке дома —
Жили бабка и внук.
..................…………
..................…………
И так как речь – о русских,
То будет быль – проста.
Внук был, конечно – грузчик,
А бабка, бабка – “ста
Лет – как дождусь – так кончу
Шить...” (жить не подскажи!)
У ней на счастье слончик
Стоит, глаза – свежи
И живы, руки – спросу
Ждут, всё-то ей – добро!
У той старушки – косы
Живое серебро!
А щеки – и с морозу
Таких не наживу!
Внук приходил с извозу.
Сажала бабка розу
– В саду – и на канву.
Но всё ж – не будем проще,
Чем жизнь – имущим зрак.
Внук был, понятно – возчик,
Но непонятно – как,
Им будучи, сверх мочи
Трудясь за хлебный грош —
Был тот чернорабочий
Собой – как день хорош!
Хребтом – как тополь – статен,
Зрачком – как цвет – лучист,
Платком – как франт – опрятен,
Лицом – как месяц – чист,
Ну, просто – жить приятней,
В калитке повстречав.
И вовсе непонятно:
Как этот лебедь – шкаф
Несет?
Сидели – парой,
Кот разводил муры.
Сидели, ждали – пара,
А чайник ждал – поры
Своей. Почти что смеркся
День. Кот сидел, как гость.
Вдруг – потолок разверзся
И хлынул в келью – дождь
Нот! За пиджак! за кофту!
Так грянул, так хватил,
Что разом и спиртовку,
И душу затопил!
На ангельские звуки —
Что сделала чета?
Сложила бабка руки,
Внук приоткрыл уста...
И в яме той, в квартире
Посмертной – с дна реки —
Воздвигнуто четыре
Молитвенных руки —
Как с пальмами. В предзнаньи
Неотвратимых мук,
С пасхальными глазами
Сидели: бабка, внук —
Покамест лба и лица
Не поглотила тень.
То верхняя жилица
В дом въехавшая в день
Тот...
И стало у них как в церкви
В Светлый праздник, в речной разлив.
Стала бегать старуха к верхней,
Внуку – слова не проронив.
– Не наскучу и не нарушу,
Только рученьку Вам пожму!
Пойте, пойте! Ласкайте душу
Внуку бедному моему.
В нашей жизни – совсем уж дикой —
Вы – родник для него, магнит.
Как с извозу придет – так лику