Чертополох вновь качнулся, но тень от него не пошевелилась, что очень удивило Саида, и он почувствовал, как в лицо ему пахнул слабый ветерок.
— Они поблагодарили тебя, — улыбнулась Нурджахан. — Ты понял это?
Саид кивнул, покосившись на чертополох. С тех пор он относился к причудам сестры с уважением, поняв, что не все объяснимо и подвластно разуму обыкновенных, как он, людей. Отцу об этом, разумеется, не поведал.
— Слушай себя, и ты услышишь их, — сказала тогда Нурджахан.
И Саид стал ежедневно тренироваться. Он вскоре научился замедлять биение своего сердца, слышать, как за соседним барханом ползет змея, шурша шкуркой о песок, или пробегает ящерица, царапая коготочками землю, как журчит вода в подземных водоемах на большой глубине…
Рассвет занимался над пустыней — небо наливалось тонкой синевой. Саид и Сухов все еще сидели у потухшего костра.
Сухов делился продуктами с Саидом: отсыпал из своего мешка половину запаса пшена, разделил поровну сухари. Собрав выделенные продукты в чистую тряпицу, пододвинул Саиду.
— На первое время хватит, а в Педженте еще чего-нибудь раздобудешь… Больше, извини, не могу… Мне до Гурьева топать. Пойду по гипотенузе… — И Сухов рукой показал направление на северо-запад, где небо еще было темным, полным звезд.
— Лучше бы ты меня не откапывал… Теперь не будет мне покоя, пока не отомщу Джевдету, — глухо сказал Саид.
— Мертвому оно, конечно, спокойней, но уж больно скучно… А из-за чего у тебя вражда с ним?
— Отца моего убил… Дом сжег.
Краешек солнца показался над барханом, ударив в глаза сидевшим у погасшего костерка. Сухов слушал рассказ Саида.
— Он за сестрой охотился… Отец ему отказал… Он решил силой взять… Мы ее замуж пока отдавать не хотели…
— Почему же? Это дело нормальное.
— Да, — согласился Саид. — Только не для нее. Она… она на других совсем не похожа была…
Войдя в гробницу в тот злополучный день, Нурджахан, как обычно, поздоровалась с ее «обитателями». Те промолчали в ответ, и девушка тут же почувствовала, что надвигается что-то недоброе.
— Джевдет, — прошептала она.
Солнечный сноп, бьющий из верхнего окошка и косо прорезавший гробницу, качнулся и вновь замер. Встревоженная Нурджахан мысленно позвала Саида, чтобы предупредить его. Тот в это время месил с отцом глину на заднем дворике, ощущая босыми ногами прохладу раствора, который выдавливался меж пальцев ног скользкими лентами. Саид подлил в месиво воду из кувшина — и вдруг к чему-то прислушался.
— Меня позвали? — спросил он отца, месившего раствор рядом.
— Я не слышал, — ответил старый Искендер.