26 августа Корнилов порвал с Керенским, ввиду его колебаний, и бросил войска на Петроград. Большевистская партия была на полулегальном положении. Ее вожди, начиная с Ленина, скрывались в подполье или сидели в тюрьмах по обвинению в связи со штабом Гогенцоллерна. Большевистские газеты закрывались. Преследования исходили от правительства Керенского, которого слева поддерживали соглашатели, эсеры и меньшевики.
Как же поступила большевистская партия? Она ни на минуту не усомнилась заключить практическое соглашение со своими тюремщиками – Керенским, Церетели, Даном и пр. – для борьбы против Корнилова. Везде были созданы Комитеты революционной обороны, куда большевики входили в меньшинстве. Это не мешало большевикам играть руководящую роль: при соглашениях, рассчитанных на революционные действия масс, всегда выигрывает наиболее последовательная и смелая революционная партия. Большевики были в первом ряду, разбивали перегородки, отделявшие их от меньшевистских рабочих, и особенно от эсеровских солдат, увлекая их за собою.
Может быть, большевики действовали так только потому, что оказались застигнуты врасплох? Нет, большевики десятки и сотни раз требовали от меньшевиков в предшествующие месяцы совместной борьбы против мобилизующейся контрреволюции. Еще 27 мая, когда Церетели требовал репрессий против большевистских матросов, Троцкий заявил на заседании петроградского Совета: «когда контрреволюционный генерал попытается накинуть на шею революции петлю, кадеты будут намыливать веревку, а кронштадтские матросы явятся, чтобы бороться и умирать вместе с нами». Это подтвердилось дословно. В дни корниловского похода Керенский обратился к матросам крейсера «Аврора» с просьбой взять на себя охрану Зимнего дворца. Матросы были сплошь большевики. Они ненавидели Керенского. Это не мешало им бдительно охранять Зимний дворец. Их представители явились в «Кресты», на свидание к сидевшему там Троцкому, и спрашивали: а не арестовать ли Керенского? Но вопрос имел полушутливый характер: матросы понимали, что надо раньше разгромить Корнилова, а затем приняться за Керенского. Матросы с «Авроры», благодаря правильному политическому руководству, понимали больше, чем Центральный комитет Тельмана.
Нашу историческую справку «Роте Фане» называет «обманной». Почему? Тщетный вопрос. Разве можно от этих людей ждать вдумчивых возражений? Им из Москвы приказано, под угрозой увольнения со службы, поднимать лай при имени Троцкого. Они выполняют приказ, как умеют. Троцкий произвел, по их словам, «обманное сравнение между борьбой большевиков при реакционном корниловском восстании в начале сентября 1917 года, когда большевики боролись против меньшевиков за большинство внутри Советов, непосредственно перед остро-революционной ситуацией, когда большевики, вооруженные в борьбе против Корнилова, одновременно нападали „с фланга“ на Керенского, – с нынешней „борьбой“ Брюнинга „против“ Гитлера. Троцкий изображает, таким образом, поддержку Брюнинга и прусского правительства, как меньшее зло» («Роте Фане», 22 декабря). Трудно опровергать этот набор слов. Борьбу большевиков против Корнилова я сравниваю, будто бы, с борьбой Брюнинга против Гитлера. Я не переоцениваю умственных способностей редакции «Роте Фане», но не понять моей мысли эти люди не могли: борьбу Брюнинга против Гитлера я сравниваю с борьбой Керенского против Корнилова; борьбу большевиков против Корнилова я сравниваю с борьбой германской компартии против Гитлера. Чем же это сравнение «обманно»? Большевики, говорит «Роте Фане», боролись в это время с меньшевиками за большинство в Советах. Но и германская компартия борется с социал-демократией за большинство в рабочем классе. В России дело было «перед остро-революционной ситуацией». Правильно! Однако, если бы большевики заняли в августе тельмановскую позицию, то могла бы наступить, вместо революционной, контрреволюционная ситуация.