Ну а мерс? Мерс попер улицей Ленина, без выпендряжа не по местным принципам честно отстоял зеленый семафор. Пропустил детей, конвоируемых через полосатый переход воспитательницей на прогулку в парк. И покинул черту города.
Виды за стеклом мерса сменяли друг друга, будто врачи призывной комиссии. Это не было похоже на сонную непуганную Швейцарию, где в альпийском домике до пяток упакованный в броники спецназ недавно спеленал известного русского вора, причастного к разборкам за власть над Москвой. Это не было похоже на знойный и душный Тайланд, где каждая десятая проститутка больна спидом, а порноиндустрия приносит денег больше, чем сельское хозяйство. Это не было похоже на обдолбаную Колумбию, где местные наркобароны настолько круто поднялись, что забили болт на дядь из американского сената и заказали собственного президента. Это не было похоже на любую из заграничных стран, в которых, впрочем, тот кто спешил на стрелку вместо Шрама, никогда не бывал.
Это была обыкновенная задрыпанная российская глубинка с раздолбанным асфальтом, загаженными бетонными коробками остановок пригородного автобуса и скучно тянущимися вдалеке на фоне пронзительно лазурного неба линиями высоковольтного напряжения.
Каких-то десять минут, и красавец радикального черного цвета въехал на площадку недостроенного молокозавода. Машина не стала протискиваться между обглоданными солнцем и ветром бетонными ребрами ферм, не стала буксовать по засыпанному песком неслучившемуся скотному двору, а притормозила на краю обросшего лопухами осыпавшегося котлована. Аккуратно в двенадцать ноль-ноль.
Две Boewie Mashini bratWi (ВМW) уже ждали по другую сторону котлована. Серебристый металлик и зеленый металлик. Триста двадцать пятая и триста двадцать пятая модели.
Стороны постояли в раздумьи с минуту, то ли принюхиваясь друг к другу, то ли обшаривая взглядом окрестности на предмет подставы, то ли выдерживая форс. Затем дверцы бээмвух синхронно распахнулись. Из серебристого металлика выцарапался Словарь. Короткостриженный пожилой мальчик с золотой фиксой в скалящейся пасти. Из зеленой бомбы выковырялся Малюта, похожий на цыгана, как два железных рубля друг на друга.
Тогда, как бы в ответ, гавкнула мерсовая дверь, и из радикально черного дива появился человек в темных очках. Солнце отразилось в непроглядных стеклах.
Справа и слева земля еще не оправилась от наезда строительной техники. И вздыбленный и исписанный колеями глинозем лишь кое-где пыжился кочками травы. Зато дальше топорщился непуганый приболоченный лесок. Осины с еще зелеными но густо покрытыми пылью листьями. В этом леске не то, что снайпера, засадный полк обиженных на татар русских витязей разместить было можно.