– Вот именно – маленькое, – вздохнула врачиха и сунула тысячу в карман белого халата. – Так что, говорите, за эти деньги нужно найти внутри у этого мальчика?! Семнадцать маленьких шпаг?
– Нет, шпаги – это образно выражаясь! – Бизя чуть не плакал от буквальности сельской врачихи, и я опять поспешила ему на помощь:
– Это небольшие продолговатые предметы!
– Небольшие продолговатые предметы, – на опереточный манер пропела тётка в белом халате и побежала куда-то, жестом предлагая нам следовать за ней. – На гепатит точно не желаете провериться? – бросила она через плечо, обращаясь к Бизону. – А то все признаки на лице!
– Не хочу! – простонал Бизя. – Гепатит тут не при чём, от трудной жизни я пожелтел!
– Ну, как хотите…
Через минуту Ганс лежал на столе, застеленном жёлтой клеёнкой.
– Пойдёмте, – пригласила нас врач в соседнюю комнатушку, когда приладила над Гансом на нужную высоту рентгеновский аппарат.
Оставлять Гаспаряна одного не хотелось. Что-то подсказывало мне, что он может сорваться со стола и удрать в любую секунду.
– Я здесь останусь, – твёрдо сказала я.
– Зачем? – искренне удивилась врач.
– Я писатель. Изучаю внутренний мир человека.
– Что б хорошее изучали! Наденьте свинцовый фартук, писатель! А вы, жёлтенький, – обратилась она к Бизону, – за мной ступайте, вам вредно тут находиться.
Бизя не рискнул спорить и поплёлся за ней, словно детёныш за утицей. Я посмотрела на его несчастную спину и подумала, что с педагогикой ему и правда пора завязывать. Слишком уж вредное для психики это занятие.
Я надела фартук и встала у изголовья Ганса, готовая в любой момент поймать его и уложить на клеёнку. Но Гаспарян и не думал бежать. В то короткое время, которое заняла подготовка к рентгену и несколько секунд, за которые врач просветила его внутренности, он умудрился заснуть.
Потом мы двадцать минут ждали в коридоре, пока проявится снимок. Бизя маялся, нервничал и ежеминутно посматривал на часы. Время, отведённое нам на спасение неизвестной бельгийской семьи, таяло с каждой секундой. Мне хотелось курить, но в стенах больницы достать сигареты я не решалась. Гаспарян дрых теперь уже в расшатанном клеёнчатом кресле, и ничего в его в беззаботном сне не указывало на пережитые недавно волнения.
Наконец врачиха вышла из кабинета, держа двумя пальцами за уголок мокрый, полупрозрачный снимок.
– Я, конечно, не рентгенолог, – сказала она, показывая нам его на просвет, – но с большой вероятностью могу утверждать, что никаких инородных предметов в организме вашего мальчика нет. Всё чистенько, ровненько и очень хрестоматийно. Прямо пособие по анатомии, а не мальчик! Спите спокойно, родители, не наглотался ваш сыночка шпаг!!