Последующие пятнадцать минут мы всеобщими усилиями вытаскивали Ильича из узкого багажника, куда не поместился бы и пятилетний ребёнок. В результате операции, Троцкому порвали штаны и рубашку, лишили его единственного ботинка, который завалился неизвестно куда, выдрали клок волос и расцарапали щеку. В конце концов, растерзанного, бледного и бездыханного Ильича бережно уложили на нижнюю полку. Мы сгрудились вокруг него, не зная, что делать.
– Пульс не прощупывается, – сообщила я, так и не обнаружив ни на запястье, ни на шее, участка, где бы хоть что-то пульсировало.
– Наверное, он задохнулся, – предположил Глеб, убирая со лба шефа вырванный клок волос.
– Ссал много, вот и задохнулся, – без особого сожаления сказал дед. – Трусы на войне первыми подыхают, причём не от пули, а от страха.
– Нужно сделать искусственное дыхание рот в рот, – задумчиво сказал Бизя.
– Вот и делай, – подпихнула я его в бок.
– Я это… того, не могу. У меня черепно-мозговая травма!
– И я не могу, – быстро сказал Елизар. – Я мартышку только что откачал, у меня кислород в лёгких кончился!
– От, бляха-муха, помрёт ведь начальник только из-за того, что никто с ним целоваться не хочет! – захохотал дед.
– Когда скот задыхается, – вкрадчиво сказал Адабас, – ему делают так: «Ха-а!!» – страшно заорал он в лицо Ильича и изо всех сил шибанул в бубен.
На сей раз шаманские штучки сработали. Троцкий сделал судорожный вдох и открыл глаза.
– Сердце что-то прихватило, – пожаловался он и потёр грудь с левой стороны.
– Когда у скота прихватывает сердце… – начал шаман.
– Не надо!! – в панике заслонился от него Троцкий и, собрав последние силы, сел. – Не надо лечить меня вашими варварскими способами! Я не скот!! Я… человек. Скажите лучше, опасность уже миновала?
Мы переглянулись и расхохотались.
– Может, в каталажку его? – задумчиво спросил дед. – В сортир?!
– Не войдёт, бля, – покачал головой Мальцев. – Там и так уже двое сидят. Теснотища!!
– Вы надо мной издеваетесь, да?! – простонал Троцкий. – Да?! – повысил он голос. – Да, я слабый человек, да, может быть, трус! Вы тут все герои, а я – посмешище! – Он вдруг закрыл лицо руками и затрясся всем телом. – Презирайте меня! Издевайтесь! Делайте своё «Ха-а!», словно я скот!
Мы с Бизей переглянулись. Он скривил губы и пожал плечом: мол, если шеф рассчитывает на жалость, то от меня её не дождётся.
Я тоже пожала плечами. Эмоции Ильича, даже будучи искренними и бурными, не вызвали у меня никакого сочувствия.
– Кровь, – прошептал Троцкий, резко задрав ноги вверх. – Тут на полу кровь! И автоматы! А мотоцикл откуда?! О господи, валидол есть?