То и дело к нам подходили местные жители и просили «на бутылочку». Сазон щёдро раздавал милостыню. Адабас со всеми аборигенами тепло здоровался и всех называл «дядями».
Никого в Ташанте не удивлял наш внешний вид. Наверное, на пограничном пункте видали и не такое. А может, природа, алкоголь и почти языческая религия сделали этих людей философами…
– Куда мы идём? – не поднимая головы с удобного резинового ложа, спросил я.
– Домой, – ответила Элка.
– Пёхом?!
– А хоть бы и пёхом! Лишь бы домой.
– Элка… А зашибись мы съездили на Алтай?
– Зашибись, – вздохнула она. – Будет что вспомнить.
– Элка, у нас всегда есть, что вспомнить.
– Но в этот раз как-то особенно.
– Как-то особенно… – эхом повторил я.
– А давайте сделаем фото на память! – вдруг оживилась Беда. – А то когда ещё все вместе соберёмся! А тут природа, фактура, – похлопала она по плечу резиновую бабу.
– Темнеет уже, – попытался отмазаться я от очередной фотосессии.
– А у меня фотоаппарат со вспышкой! – Никитин отпустил мотоцикл и забежал вперёд, целясь объективом в Беду.
Я вдруг вспомнил, что у него, гада, невесть откуда оказались три чёрных капсулы. Я вдруг вспомнил, что по какой-то причине он – серб, и в моменты крайнего возбуждения болтает на красивом, чужом языке… Я вдруг отчётливо понял, что на фиг ему не нужно никого фотать, кроме моей жены!
– Отставить! – закричал я, едва не упав с мотоцикла. – Отставить фото на память! Отставить «пёхом домой»! Отставить хорошее настроение и дружбу всю эту на хрен отставить!!! Я хочу всё знать! Я хочу знать, кто есть кто, и ради чего мы все чуть не погибли!! У меня впечатление, что все всё знают, кроме меня! У меня ощущение, что даже ты, Элка, меня обманываешь!! А ещё я хочу… Барана за тыщу рублей я хочу, – неожиданно для себя завершил я свой отчаянный монолог.
– А пойдёмте в кафе! – предложил Адабас.
– В этих степях есть кафе? – растерянно огляделась Беда.
– Есть! С ресторанами тут напряжёнка, а кафе есть, и очень даже приличное. У меня там тётя работает, – заверил её шаман.
– По-моему, в этих местах есть только норки сусликов, – недоверчиво сказала Беда, заботливо поправляя подо мной бабу.
– За мной! – Адабас взмахнул бубном и рванул куда-то, путаясь в длинных полах плаща.
– Я бы тоже от барана не отказался, – Ильич резво побежал за Адабасом, мелькая драными пятками грязных носков.
По-моему, за время поездки шеф поднаторел в беге.
Элка взяла мотоцикл за руль, и мы послушным, медленным караваном поплелись за шаманом.
Через минуту все сидели в тесном прокуренном помещении, где было четыре столика и восемь длинных деревянных скамеек. Видимо, у местных жителей было принято пить под открытым небом, потому что заведение, судя по чистым столам, безнадёжно и давно пустовало. Пахло палёной шерстью, горелым мясом, чесноком и немытым телом.