Он явно начинал нервничать и допускать ошибки: «Чинзано» в том магазине, который он указал, никогда не продавался.
Ровно семь дней продолжался поединок между Исраэлем Баром и Виктором Коэном, и все это время Коэн следил за тем, чтобы у его подследственного были дорогие виски и сигареты: Бар привык жить на широкую ногу. На седьмой день отношения между ними стали наконец настолько доверительными, что Бар сломался. Он рассказал о том, как принял предложение корреспондента ТАСС Александра Лосева поработать на советскую разведку, как работал со сменявшими друг друга советскими резидентами, получая от них соответствующую плату за информацию. При этом обычно встречи между ним и агентами советской разведки проходили либо на пресс-конференциях, либо на каких-то дипломатических приемах, в которых никогда не было недостатка. Это было чрезвычайно удобно, так как обычно в подобных приемах принимают участие сотни людей, все общаются со всеми, а потому ни один разговор, ни один обмен визитными карточками или… папками не вызывает подозрения. Ну, а в папку могут быть вложены как ценные документы, так и деньги…
– Значит, ты делал все это ради денег? – спросил его Коэн.
– Нет, – покачал головой Бар. – Во всяком случае, не только ради денег, а ради Израиля. Вы не хотите понять, что рано или поздно в мире останется только одна сверхдержава – СССР.
И потому нам куда важнее поддерживать нормальные отношения с русскими, чем с Западом. Я не передавал русским практически никакой информации об Израиле – я сообщал им то, что мне становилось известно о НАТО. К примеру, когда наша компания «Солель Бонэ» получила заказ на строительство новой военной базы НАТО в Турции, я передал Москве план этой базы…
Однако Коэн не очень полагался на показания самого Исраэля Бара и вновь и вновь внимательно просматривал изъятые у него при обыске документы. При этом наибольшее беспокойство у него вызывала записная книжка, в которой определенные даты были обведены то одним, то двумя кружками разных цветов – красного и черного. Коэн предполагал, что эти цифры являются кодами к какому-то шифру, но никак не мог понять, к какому именно. Несколько недель он и лучшие шифровальщики ШАБАКа ломали голову над этим вопросом, а затем он решил напрямую задать его Бару.
– Ах, это! – сказал Бар, увидев в руках у следователя свою записную книжку, и покраснел, что было для него совершенно несвойственно. – Это – так, ерунда…– И все-таки, что обозначают взятые в кружок цифры? – продолжал настаивать Коэн.
– Ну, хорошо, я скажу, – ответил Бар. -