Один из ребят посмотрел на мяч.
— Цена ему грош, — сказал он.
— Сойдет! Дурак ты! — возразили его друзья.
Пока не подоспела вся шайка, они не решались отнять мяч и стояли, шмыгая носом.
Прижав к сердцу свое сокровище, Тимиос ждал, что будет.
Но вот из-за угла показалась бычья голова и широкие плечи Кролика. На шее у него был повязан зеленый платок, одну руку, отставив в сторону локоть, он держал за поясом в подражание лихим парням из предместья. Его команда рассыпалась по лужайке.
Завидев главаря, мальчишка, которому не понравился мяч, подскочил сзади к Тимиосу, огрел его по голове и понесся стрелой к Кролику.
Сделав несколько шагов навстречу Тимиосу, Кролик презрительно сплюнул.
— Дай его сюда, — процедил он.
— Что дать?
— Мяч, дубина-бревно.
— С чего это? — не сдавался Тимиос.
Их обступили грозно сопевшие ребята. Они подзадоривали своего главаря:
— Наподдай ему как следует, Кролик!
— Сделан ему нокаут, Джим Лондос {[7]}!
— Эй ты, дубина-бревно!
Но главарь продолжал смотреть сверху вниз на своего низкорослого противника, не отступавшего перед ним.
— Ткну тебя рожей в землю, нажрешься грязи, — сказал Кролик.
— С чего это? — повторил тем же тоном Тимнос.
Это бесконечное «с чего это» могло вывести из себя кого угодно. Кролик готов был лопнуть от злости.
— А ну разойдись! — прикрикнул он на ребят, и те тотчас расступились.
Кролик наклонился слегка вперед и, сжав кулаки, приготовился к атаке.
— Не сме-е-ей! — испуганно протянул Тимиос.
Но мяч он прижал покрепче к животу. «Вот осел, упрямая башка! Раз не уступил, значит, надо как-то выпутываться», — подумал он.
Кролик, подпрыгнув, набросился на противника, чтобы подмять его под себя. Но не успел он этого сделать, как Тимиос, нагнув голову, со страшной силой боднул его в живот, словно козел. Кролик застонал, согнулся и упал замертво на траву.
Ребята растерялись; несколько минут стояли они молча, в нерешительности. Потом пар двадцать рук, после пережитого страха ставшие особенно безжалостными, принялись дружно дубасить Тимиоса. Его повалили на землю, порвали на нем куртку, избили его до крови, вымазали лицо грязью, и, если бы не сбежались люди и не подняли крик, кто знает, что бы еще с ним было. Он терпеливо сносил побои, не проронил ни звука. Вдобавок он считал, что бесчестно, подло бить его, победителя.
Когда Тимиос приплелся домой, хозяйка отвела его на кухню, посадила на табуретку и стала смывать ему кровь с лица. Тимиос молча смотрел на Фросо, стоявшую в дверях.
— За что тебя избили? — спросила лавочница.
— Они хотели отнять мяч. — И он показал ей комочек тряпок, который до сих пор крепко держал в руках.