Дальше все было делом техники. Однорукий смазал замок маслом — я обнаружил в замке следы масла и воска в ту же ночь, когда мы с доном Луисом спускались в подвал, — и проник в сокровищницу.
Я окончательно уверился в том, что преступление совершил индеец, когда увидел нетронутые витрины с древним золотом. Как сказал мне Ланселот Стиллуотер, «индейцы никогда не поднимут руку на то, что сделали инки». С точки зрения Руми, хозяин дома оказал древним ювелирам большую честь, поместив их изделия за стекло, на красивый бархат, под лучи электрических ламп. Господин барон объяснил мне, что золото ценилось инками не как драгоценный металл, а как божественная эманация, которой следовало оказывать соответствующие почести. Поэтому-то Однорукий и не прикоснулся к хранившимся в витринах экспонатам, ограничившись лишь спрятанным в сейфе кристаллом. Держу пари, что, если бы преступление совершил белый человек, он наверняка прихватил с собой пригоршню золотых украшений или, по крайней мере, ту великолепную маску с изумрудами.
Но, черт возьми, даже зная, что кражу совершил Руми, я все равно не понимал, как именно он это сделал! Не понимал, пока Ник не познакомил меня с результатами химического анализа того волокна, образец которого я снял с зеркала в комнатах Лауры. Если помните, господа, и сейф, и зеркало подверглись воздействию одной и той же субстанции. Чем бы ни была эта субстанция, одно было несомненно — она плавила и сталь, и стекло, но при этом не оказывала никакого воздействия на найденную мной нить. Существует известный анекдот о том, как к Томасу Эдисону пришел проситься в ученики некий студент, одержимый идеей создания всеобщего растворителя. Эдисон выгнал невежу, заявив, что если такой растворитель будет разъедать любой материал, его попросту не в чем будет хранить. Так вот, субстанция, которую использовал Руми, чтобы вскрыть сейф и оставить следы на зеркале, безусловно в чем-то хранилась. К счастью, в лаборатории Ника, как бы он ни жаловался на ее бедность, оказалось достаточно реактивов, чтобы определить, что это были за волокна. В здешних горах, господа, растет неприхотливый колючий кустарник, известный ботаникам как Euphonteria Montagna, а местным жителям — как «сети дьявола». Попавшая в него лама, как правило, не может выпутаться и погибает от голода, поскольку листья и ветви Euphonteria несъедобны даже для этого всеядного животного. Зато «сети дьявола» абсолютно невосприимчивы к огню, поэтому иногда из них плетут ограды вокруг домов — считается, что дом, окруженный такой изгородью, уцелеет, даже если пожар охватит всю деревню. Из этого же кустарника инки изготавливали сосуды, в которых хранили свой легендарный «жидкий огонь». Так называлось вещество, при помощи которого мастера инков размягчали огромные каменные глыбы для строительства дворцов и храмов. Многие из этих глыб, весом до нескольких сотен тонн, имеют десятки выступов и углов, к каждому из которых идеально точно подогнан соответствующий каменный блок. Качество отделки, немыслимое даже для современной техники! А ведь в распоряжении мастеров инков были только бронзовые инструменты — и «жидкий огонь»!