Дело в том…
Быстро и эмоционально он объяснил Ивану, по какой причине Алексей отправился в столь поздний час с визитом к своей бывшей хозяйке.
— Я съезжу. — Иван поднялся на ноги.
— Погоди, — Тартищев махнул рукой, — вместе поедем. Так надежнее будет. Кто его знает, что там случилось?
Он плеснул в ладонь водки и быстро протер ею голову.
Вавилов вытаращил глаза от изумления.
Тартищев расхохотался:
— Ты что, голубь? Не знаешь разве, что от этого чуб богаче растет и мозги резвее работают? Первейшее средство. Я, к примеру, голову не успеваю брить. Волос у меня жесткий, никакие расчески не берут, потому с малолетства наголо меня стригли, иначе только конским гребнем мою гриву и расчесывать. Правда, до сих пор не знаю, они от водки так растут или все ж наследство батино?
Они вышли из кабинета. Иван спустился вниз, а Тартищев остался наверху, чтобы опечатать свой кабинет. Это он исправно проделывал каждый день, вернее, каждую ночь, согласно инструкции департамента полиции, единственной, которую еще ни разу не нарушил.
Дежурный унтер-офицер при виде Тартищева взял под козырек:
— Спокойной ночи, ваше высокоблагородие!
Федор Михайлович усмехнулся.
— Твоими бы устами… — И замолчал на полуслове. Дверь в вестибюль управления открылась, и на пороге возник Алексей Поляков собственной персоной. — Где тебя носит? — произнес Тартищев сердито, но, разглядев его перевязанную руку, озадаченно покачал головой и посмотрел на Вавилова:
— Что я тебе говорил?
— Ничего особенного, — показал в улыбке зубы Вавилов, — еще, видно, не все пинки на заднице собрал. А шрамы, они мужика украшают. Главное, чтоб на тех местах были, которые дамам не зазорно показывать.
— Ну что вы, право? — насупился Алексей. — Все вам шуточки. А я чуть всю физиономию о крыжовник не ободрал, пока с лестницы летел.
— Успокойся, летун, шрам на роже мужикам всего дороже, — усмехнулся Тартищев, — давай поднимемся наверх, и там все подробно изложишь. — Он поднял ногу на первую ступеньку, но, видно, передумал, потому что развернулся и махнул рукой:
— Поехали ко мне!
— Я, вероятно, всего минут на десять опоздал. — Алексей отхлебнул чай из чашки и нацепил на вилку пластик ветчины. Быстро отправил его в рот и пояснил:
— С обеда ничего не ел.
— А кто тебе мешал, голубь мой, поесть как следует? — поинтересовался Федор Михайлович. — Нет, побежал искать приключений на свою голову. Так что прекрати тянуть купца за яйца! Говори, что узнал!
— Изумруд, который носит на шее Мария Кузьминична, и вправду ей подарил Лабазников, где-то лет двадцать или чуть больше назад. Оказывается, все убитые старухи — его бывшие любовницы.