– Четвертого мая 1975 года.
– А, сразу после разгрома! Понимаю. Поясните мне, над убийством какого рода могут работать совместно ФБР и полиция Лос-Анджелеса, так чтобы это дело было связано со столь давними событиями, да еще в другой стране?
– Боб, – сказала Элинор, – я думаю…
– Нет, не отвечай! – рявкнул Эрнст. – Думаю, ты права. Будет правильнее всего, если мы проструктурируем эту информацию. Разобьем на части и вычленим главное.
Он принялся с демонстративной педантичностью выравнивать на столе свой блокнот и производить другую мелкую уборку. Хотя все бумаги и предметы на его столе и без того были в большом порядке.
– Как скоро вам требуется информация? – спросил он наконец.
– Прямо сейчас, – ответила Элинор.
– Мы подождем, – сказал Гарри.
– Вы, конечно, понимаете: я могу ничего и не найти, особенно в такой короткий срок.
– Конечно, – сказала Элинор.
– Назовите мне имя.
Эрнст подтолкнул к ним через стол листок бумаги. Элинор написала на нем имя Биня и подвинула листок обратно. Эрнст в течение нескольких мгновений смотрел на него и, не прикоснувшись к бумаге, встал.
– Посмотрю, что можно сделать, – сказал он и вышел из комнаты.
Босх посмотрел на Элинор:
– Элли?
– Пожалуйста! Я никому не разрешаю так меня называть. Вот почему я не отвечаю на его звонки и не перезваниваю.
– Ты имеешь в виду, до сегодняшнего дня. Теперь ты станешь его должницей.
– Так же, как и ты. Если, конечно, он что-нибудь найдет.
– Придется разрешить ему называть тебя «Элли».
Она не улыбнулась.
– А вообще-то откуда ты знакома с этим парнем?
Она не ответила.
– Возможно, он сейчас нас слушает, – заметил Босх.
Он обвел взглядом комнату, хотя было очевидно, что любые подслушивающие устройства должны быть спрятаны. Увидев на столе черную пепельницу, вытащил свои сигареты.
– Прошу тебя, не надо курить, – сказала Элинор.
– Только половинку.
– Я познакомилась с ним, когда мы оба работали в Вашингтоне. Я сейчас уже даже не помню, по какому поводу. Там он тоже был заместителем кого-то в госдепе. Пару раз сходили вместе чего-то выпить. Вот и все. Через некоторое время он перевелся сюда. Когда встретил меня в лифте и узнал, что я тоже перевелась, начал названивать.
– Все время в ЦРУ, да? Или где-то близко?
– Более или менее. Так я предполагаю. Это не имеет значения, если он добудет то, что нам нужно.
– Более или менее. Я знал субчиков вроде него на войне. Сколько бы он нам сегодня ни сообщил, у него останется много больше. Такие субъекты… информация – их валюта. Они никогда не выдают ее сразу. Как он сказал, они ее структурируют. Тебя успеют убить, прежде чем они выдадут все целиком.